Скажи миру – «нет!» - страница 223
, а не они.
Я даже изумился, но особо изумляться было некогда. У Хайнца даже губы побелели. Он сказал мне – не крикнул, а именно сказал, – что я предатель и русский провокатор, что мы все клялись ему в верности. Это была правда. Но я все равно не хотел выполнять этот приказ… Тогда Хайнц засмеялся и сказал, что ему все ясно и что я просто хочу занять его место, и, если это так, я могу попробовать.
Я, наверное, виноват в том, что даже не попытался его отговорить. Хайнц сказал остальным, что они выполнят любой приказ победителя, и все поклялись на оружии.
Что еще сказать? Мы дрались бартэ. Недолго. Он разрубил мне левое бедро, я сейчас хожу с костылем, который сделали ребята. Разрубил, а на отскоке я достал его верхним краем полотна между ключиц. Он умер через несколько секунд после того, как упал.
Я думал, что Мюссе или Ранольф бросятся на меня. Но все молчали, и я сказал, что драться с русскими не будем, что надо, наоборот, заключить союз. Мне сделали костыль, перевязали, и я пошел в лагерь русских, но встретил троих их ребят возле того ручья. Туда же пришли и все наши, и их, там мы и говорили, что делать дальше.
Их место лагеря лучше, чем наше. Сейчас я пишу у их – нет, нашего, общего теперь, костра.
Спи спокойно, Хайнц. Я молю богов, чтобы ты был последним человеком, которого мне пришлось убить здесь.
– Слушай, а ты помнишь, что завтра Новый год?
Мы лежали на песке, и Танюшка задала этот вопрос, чуть задрав голову – она устроилась у меня на животе.
– Забыл, – признался я. – Это какой же?.. А, да, девяностый… Два с половиной года мы здесь…
– Отмечать-то будем? – допытывалась Танюшка.
Я пожал плечами:
– Да почему нет? Давай отметим всем назло. Правда, торт, кажется, печь не из чего?
– Ну, это как сказать, – загадочно произнесла Танька.
Я заинтересовался:
– Что значит «как сказать»?
– А то и значит, – отрезала она. – Олег, смотри! – Она резко села, словно в ней распрямилась пружина.
Я тоже сел.
Примерно на половине расстояния между нашим островом и Сан-Мигелом двигался корабль. Расстояние было большим, но солнце светило вовсю, и я увидел белый яркий парус с каким-то рисунком, различил узкий корпус драккара северной постройки…
– Лаури? – спросила Танюшка нейтральным тоном.
Я вгляделся:
– Нет, у Лаури на парусе алый крест, а тут что-то сложное нарисовано… Идет на восток, наверное, из Америки… Помнишь, Лаури говорил, что знает еще около двадцати таких, которые на драккарах плавают?
Танюшка кивнула и ничего не стала говорить. Мы молча сидели на песке и провожали корабль взглядами до тех пор, пока даже парус не перестал светиться ослепительным язычком белого пламени.
– А все-таки интересно, что же там, в Америке? – сказала Танюшка, скрестив ноги и берясь за их большие пальцы.
– Статуи Свободы там точно нет, – уверенно сказал я.
– А помнишь, – вздохнула Танюшка, – мы хотели посмотреть весь-весь мир?
– Помню, – отрезал я, поднимаясь и широко шагая к шалашу.
Я достал из ножен палаш и тщательно осмотрел клинок. Вытянул перед собой руку, несколько раз качнул оружием. Нет, слабее я не стал. И рука еще не отвыкла… Я подцепил перевязь, отошел в сторону. Выпустил палаш (он вонзился в песок) и, достав ножи, метнул их один за другим. Они воткнулись впритык в ствол пальмы, росшей в двадцати шагах.
– Попробуем?
Я оглянулся. Танюшка стояла позади с кордой в руке, широко расставив ноги.
– Давай. – Я взялся за рукоять палаша. – С этого и начнем празднование Нового года. Досрочно…
…Мы дрались «для красоты». Такие схватки хорошо смотрятся со стороны, восхищая и ужасая несведущих зрителей, а на самом деле – акробатика пополам со спортивным фехтованием. Можно, например, как в китайских кино, присеть красиво на отставленной в сторону ноге, обеими руками держа поднятый клинком вверх палаш… Красиво, только глупо, потому что у китайца туловище к ногам относится как 1:1, а у белого – как 1:1,5, а значит, в такой стойке у белого центр равновесия начисто разбалансирован. Зачем при этом так держать оружие – не знают даже сами китайцы.
Но красиво. Сколько я своих отучал от таких поз…
…Ооопп! Избегая Танюшкиного удара, я кувыркнулся с опорой на левую руку, и Татьяна даже захлопала в ладоши, хотя кувыркаться учила меня как раз она сама. И так же, хлопая, плавным перекатом ушла от моего выпада.
