— Н-да. Не хочу тебя огорчать, но, как правило, на таких беспомощных мужчин легко находятся новые самоотверженные дуры.
— Да, я знаю, — грустно заметила Мурка. — Но он такой тип вечного студента, и это меня страшно привлекает. Наверное, потому что мне грустно прощаться с собственной юностью и признаваться, что пора взрослеть…
Они вздохнули и замолчали. А потом Сашка задумчиво сказала:
— А как ты думаешь, твой Вадим, он мог бы помочь мне найти связи в мире европейского кино? Ты ведь говорила, что он пишет сценарии? Наверное, знает многих в мире кино.
Мура пожала плечами, и сказала:
— Могу спросить, когда он вернется, но я бы не возлагала на него особых надежд. Я как раз объясняла тебе, что меньше всего на свете он мне кажется человеком, способным заботиться о чужих нуждах.
Александра задумалась, и, к облегчению Мурки, не стала продолжать этот разговор. Легкий ветерок шелестел листьями авокадо, нависшими над балконом, внизу мерзко орали соседские кошки, из дома напротив доносились истошные крики местного психопата.
— А ты заметила, что в старых районах всегда водятся сумасшедшие? — спросила Мура. — У нас внизу живет тронутая соседка-кошатница. Я раньше любила кошек, но с тех пор, как у нашего подъезда постоянно сидит штук двадцать, и каждый раз, когда я возвращаюсь вечером домой, они на меня так голодно глазами сверкают, я их стала бояться.
— А почему ваш домовой комитет не вызывает эпидемстанцию? Это же просто антисанитарно, что она у вас развела — все завалено какими-то гнилыми петушиными головами.
— Да пробовали в прошлом году. Но после того, как горуправление потравило ее кошек, она умудрилась их трупы забросить мэру на балкон, и с тех пор он строго настрого велел с ней не связываться.
— Страшно подумать, — поежилась Александра. — Небось, когда она умрет, эти кошки первые сожрут ее тело. Поэтому, пока мне грозит опасность умереть одинокой, я кошку заводить не стану.
С балкона сверху вдруг стали вытрясать ковер. Девушки заорали и стали отряхиваться от летящего сора. Потом из нижней квартиры в сад вышел старик-сосед, и стал кого-то призывать:
— Има! Има! И-ма-а!
— Интересно, — Сашка перевесилась через перила. — Какой старый, а у него еще есть мама!
Мурка захохотала.
— Ну ты что, Сашка! Ну какая мама! Это он жену свою так называет. Они два старика, вырастили вместе штук десять детей, которые ее всю жизнь называли «има» — мама. Ну вот он и привык. Они старенькие — теперь она и ему вроде мамы.
— Да, дети кого угодно могут с ума свести. Меня вчера Вера на студии поймала, и рассказывала про всякие несчастья со своими двумя сыновьями!.. Старший из армии дезертировал, младший школу бросил… Когда я слышу такие рассказы, это как-то сразу примиряет с собственными неприятностями. И гримерша моя, отличная баба, тоже такие ужасы рассказывала про своего мужа. Большинство женщин воображают, что самое главное в жизни — это выйти замуж и завести семью. Но мне ясно, что замуж надо выходить с умом!
— А первые два раза ты вышла с умом?
— Думала, что да, но ошибалась. Зато в результате поумнела, и теперь твердо знаю, какой муж мне нужен.
— Но детей-то выбрать невозможно!
— Ну если уж без них совсем нельзя, то их должна воспитывать строгая английская гувернантка в дальнем отсеке дворца, — пошла Сашка на компромисс. — Но все же непонятно, почему все психи в твоем дворе?
— Может, потому, что дома очень старые. Люди в них давно живут. В новых районах ты должен квартиру купить — это значит, ты обязан быть в состоянии за нее заплатить, взять ссуду, то есть работать, быть нормальным. А здесь эти психи отстоялись. Лет сто или пятьдесят назад их предки купили здесь квартиры, все нормальные мало-помалу переселились, а сумасшедшие и социальные случаи застряли, выпали в осадок. Квартиры давно выплачены, и переезжать им, конечно, никуда не хочется. Поэтому вся эта хваленая Рехавия битком набита чокнутыми.
— Зато жизнь вокруг кипит. Ты никогда не одинока.
— Это точно — никогда. Приходи ночью — услышишь, как мой сосед сверху трахается. Его девчонка так орет, прямо как в порнофильме. А сосед снизу, этот — религиозный, с «имой», думает, что это я, и при встречах на лестнице так странно на меня посматривает.
