Приехав в Лондон, я почувствовала, что видеть не могу пансион, в котором прежде жила, и не только потому, что находиться там было весьма неуютно, но еще и потому, что мисс Симпсон стала бы допытываться у меня о том, что произошло. Так что, в первую неделю после возвращения я жила в дешевом отеле, а потом квартирный агент подыскал для меня подходящую квартирку. Она была совсем маленькая, но плата за нее была мне как раз по карману, и к тому же я смогла перевезти туда кое-что из нашей мебели, которую после моего отъезда из Литл-Пулбрука пришлось временно оставить на складе.
Оборудование новой квартиры потребовало бы немало хлопот, но Питер нашел для меня дешевого декоратора, который, работая вечерами, сумел сделать все не хуже, чем какая-нибудь дорогая, солидная фирма.
Занавеси на окнах я подобрала сама, а Питер помог мне повесить картины. Это, разумеется, не были картины великих мастеров, какие висели в загородных дворцах, но я знала их с раннего детства, и мне приятно было хранить их у себя в память о маме и папе. Я чувствовала, что они каким-то образом скрашивают мое одиночество.
Питер, даже провожая меня домой после ужина в ресторане, никогда не просил, чтобы я пригласила его к себе. Я знала, что он заботится о моей репутации и не хочет, чтобы соседи стали потом судачить обо мне.
Он был очень добр и чуток ко мне и всегда готов был внимательно выслушать все, о чем бы я ни говорила. Он никогда не посмеивался надо мной, если я забывала что-нибудь из того, что он мне уже рассказывал.
Прошло немного времени, и я решила, что если Питер захочет меня поцеловать, а он наверняка этого захочет рано или поздно, то я не скажу «нет».
Я предполагала, что он, так же, как и Дэвид, потом захочет заняться со мной любовью, и решила, что на это я отвечу «да».
Я старалась не думать о том, что мне будет страшно или что в последний момент у меня может не хватить духу. В конце концов Питер мне нравился, и даже очень. Он был самым добрым и милым другом, какой только был у меня в жизни, и при его мягкости и нежности он никого не способен был напугать, даже меня.
Самое удивительное было то, что Питер никогда не пытался меня поцеловать, и хотя он почти каждый вечер куда-нибудь меня приглашал, а каждую субботу возил за город, он неизменно бывал мил и дружелюбен, но и только.
Если бы не все другие молодые люди, которые без конца приглашали меня на танцы и продолжали делать скрытые намеки на кое-что другое, что им хотелось бы сделать, я подумала бы, что утратила всю свою былую привлекательность.
«Надо как-то подбодрить Питера, — говорила я себе. — Если мы будем продолжать в том же духе, то мне будет не меньше ста тридцати лет, пока я стану достаточно опытной в любви, для того чтобы понравиться Дэвиду, а он к тому времени обо мне и не вспомнит».
Теперь, думая о Дэвиде и леди Беттине, я ощущала где-то внутри невыносимую, мучительную боль, которая пришла на смену щемящей тоске, охватившей меня в тот момент, когда я узнала, что они вдвоем отплывают на «Королеве Мэри». Я старалась не думать о них, но это было очень нелегко, потому что я все еще видела их, танцующих в Брэй-парке, тесно прижимающихся друг к другу. Я видела, как раскосые глаза леди Беттины смотрят в глаза Дэвида, а ее губы призывно обращены к его губам.
«О Дэвид, Дэвид!» — взывала я, мысленно обливаясь слезами и огромным усилием воли заставляя себя думать о чем-нибудь другом.
Иногда ночами я и в самом деле плакала, потому что все казалось таким безнадежным! Потом я говорила себе, что все еще не сделала ничего для осуществления своего замысла и что есть ведь еще Питер, который только и ждет, чтобы я предложила ему заняться со мной любовью.
Я смутно представляла себе, во что все это может вылиться, но думала, что, может быть, с Питером это будет все-таки не столь ужасно, как с другими.
Однажды вечером, когда мы вернулись в Лондон с прогулки и восхитительного ужина в загородном ресторане, Питер довез меня до моей квартиры и вдруг сказал:
— Могу я ненадолго зайти к вам, Саманта?
На какой-то миг я от удивления не нашлась, что ответить. Он ведь никогда прежде об этом не просил! Но потом я вспомнила, что именно этого я жду уже давно.
