Сказания о Мандже [рассказы] - страница 2

Манджа прикинул в уме, какая сумма получится, если продать личный скот, подержанную «копейку», взять взаймы у соседа Эрдни, тракториста Ивана и у самой богатой в поселке бабушки Боси (сын ее держал в Элисте пивной ларек). Маловато, выходит, однако! А где взять остальные деньги?

Вторая идея тоже была связана с денежными знаками, и при ее осуществлении рыбка обещала стать поистине золотой. Вот, что он сделает. Если ему не суждено порыбачить у себя дома, то он заправит полный бак бензином и поедет в те края, откуда явились эти люди в каракулевых папахах. Вдруг, ему повезет, и у какого-нибудь озерка в окружении гор, также обнесенного колючей проволокой, окажется хозяин-калмык. А калмык с калмыком всегда договорятся!

Но по зрелому размышлению Манджа решил, что и вторая идея никуда не годится. Кто же в тех краях продаст калмыку целое озеро?

— Где-то дал промашку башковитый Карл Маркс в своих, в общем-то, правильных трудах, — заключил с горьким сожалением Манджа, — не смог предвидеть он некоторые особенности калмыцкого капитализма!

Как-то раз Манджа сильно занедужил. Появились ломота во всем теле, непонятная слабость — даже ложку в руке тяжело было удержать, жар, сменяемый холодным потом, неприятный, надсадный кашель, будто в грудной клетке кто-то орудовал напильником.

В прежние годы обратился бы Манджа в поселковый ФАП — фельдшерско-акушерский пункт, хороший, к слову сказать, пункт, чтобы его полечили. Но лет восемь назад, согласно «новой концепции развития российского здравоохранения», исключительно в целях улучшения медицинской помощи сельскому населению, ФАП упразднили. А потом он и сам разрушился под влиянием многочисленных факторов, и прежде всего — растаскивания местными жителями для личного строительства шифера с крыши, кирпичей из стен, оконных и дверных блоков, а также неблагоприятных погодных условий, завершивших дело.

Почему-то приглянулись исторические руины, уже поросшие кустарником, поселковым выпивохам, которые разбили на этом месте стационарный бивуак. Отсюда они отряжали в ближайший торговый вагончик «Абрахам и Сарият» «гонцов», которые возвращались с пластиковыми полуторалитровыми баклажками-гранатами, наполненными химически агрессивной смесью на спиртовой основе, убойной силы воздействия на человеческий мозг, под безобидным названием «Портвейн 777».

Может быть, в замене фельдшерско-акушерских пунктов и участковых больниц на стихийные распивочные и заключалась часть «концепции развития»? Уже будучи хворым, смотрел Манджа по телевизору беседу премьера с одним из разработчиков «концепции», холеным мужчиной нероссийской наружности, от которого аромат французского одеколона просачивался, казалось, даже через экран телевизора. Разработчик с профессорским апломбом, слегка грассируя, убеждал председателя правительства в том, что участковые врачи — это врачи-неудачники, несостоявшиеся в других, престижных медицинских специальностях, ничего не умеющие и ничего не знающие, закосневшие в своих консервативных взглядах, и толку от них никакого.

Не согласен был Манджа ни с «новой концепцией», ни с аргументами разработчика.

— В старом ФАПе душевные женщины работали, отзывчивые. И роды принимали, а при необходимости и таблетки выдавали, и уколы делали. А теперь что, в каждом случае ездить за пятьдесят километров в районную больницу? А там ни оборудования современного нет, ни «узких» специалистов. Неправильная это концепция, — решил Манджа, — и очень даже вредная для большинства людей.

Так и продолжал бы Манджа чахнуть, да его жена Булгун, посоветовавшись с соседом Эрдней, решила отвезти больного в районный центр, покуда он не преставился окончательно и бесповоротно.

В районной больнице Мандже сделали элементарные анализы, тщательно осмотрели и, ввиду невозможности лечить на месте, выписали направление в Элисту, в самую хорошую больницу.

В приемном отделении самой хорошей больнице Манджа долго лежал на клеенчатой кушетке, пока не выяснилось, что в профильном, по его заболеванию, отделении мест нет, и в обозримом будущем не будет. Озабоченные жена Булгун и сосед Эрдня куда-то ненадолго отлучились, вокруг сновал медперсонал в фисташковых пижамах и ослепительно белых халатах, а Манджа вперил безучастный взгляд в потолок. Ему действительно было плохо!