Учжу с удивлением спрашивал военного наставника:
— Неужели на юге в восьмом месяце бывают морозы?
— Я тоже ничего не понимаю, — ответил Хамичи. — На юге должно быть тепло, на севере холодно — таков закон Неба. Никогда не слыхал, чтобы в середине осени, когда цветет корица, случались такие холода! Видно, Небо питает к вам особую благосклонность, повелитель!
— Какая же это благосклонность — посылать мороз? — усмехнулся Учжу.
— В старину Го Янь-вэй[62] захватил Поднебесную Лю Чжи-юаня[63] тоже в восьмом месяце. Тогда точно так же Хуанхэ замерзла, и он переправился через нее по льду. Пошлите людей взглянуть на реку. Если лед на ней крепкий — Кайфын в наших руках.
Учжу так и сделал. Оказалось, что Хуанхэ действительно покрылась толстым льдом. Армия чжурчжэней без промедления начала переправу.
У сунских воинов, жестоко страдавших от мороза, не было никакого желания вступать в бой — при одном виде огромного неприятельского войска они обратились в бегство.
Чжан Бао взвалил Ли Гана на спину и тоже покинул лагерь. Вскоре к ним присоединился и Цзун Цзэ.
Оба военачальника решили ехать в столицу и просить у императора новых указаний. Во дворце уже знали о наступлении неприятельской армии, и едва Ли Ган и Цзун Цзэ въехали в город, как их встретил императорский посланец. Он объявил, что, поскольку они сдали оборону на реке Хуанхэ, государь, памятуя об их прежних заслугах, решил не казнить их, а только лишить званий.
Ли Ган и Цзун Цзэ сдали посланцу печати, и тот уехал.
Цзун Цзэ сказал Ли Гану:
— Все-таки государь еще милостиво с нами обошелся!
— Милостиво?! Его совсем опутали изменники! Я не могу спокойно смотреть, как они продают врагам Сунскую империю! Нет! Уеду в деревню и буду ждать лучших времен!
— Придется и мне последовать вашему примеру, — вздохнул Цзун Цзэ.
Он послал своего сына Цзун Фана в город за семьей. Ли Ган приказал Чжан Бао сделать то же самое.
Они забрали свои семьи и уехали в деревню.
А император отдал приказ военачальникам подготовить столицу к обороне.
Теперь вернемся немного назад и продолжим рассказ об Учжу. Когда он завладел лагерями сунских войск, тучи рассеялись, выглянуло солнце и быстро растопило лед на Хуанхэ.
Учжу приказал собрать все лодки на южном берегу, переправить на них войска, которые не успели перейти реку по льду, и начал наступление на Кайфын. Передовой отряд из пяти тысяч воинов возглавляли вождь племени мадиго — Хэйфынгао, и вожди племени яньцзыго — Уголун и Угоху.
В двадцати ли от города чжурчжэни расположились лагерем.
Разведчики донесли об этом императору, и Цинь-цзун созвал на совет всех своих военачальников и придворных сановников.
— Войска Учжу перешли Хуанхэ и угрожают столице, — сказал он. — Как их отразить?
Первым выступил Чжан Бан-чан:
— Государь, я уже распорядился вызвать войска из провинций, но я не ожидал, что Учжу подойдет так скоро! Пока помощь не подоспела, мне кажется, лучше всего послать Учжу подарки и уговорить его отвести войско за реку.
— Где это видано, чтобы могущественное государство откупалось от врага?! — возмутился Цинь-цзун.
— Государь, разве вы не помните, как ханьский император отдал гуннам Ван Чжао-цзюнь?[64] — возразил Чжан Бан-чан. — Нам прежде всего необходимо отвести нависшую над государством опасность! Мне думается, надо послать варварам повозку золота, повозку серебра, тысячу кусков парчи и шелка, пятьдесят девушек и пятьдесят мальчиков-певцов, вина, свиней и баранов. Вот только не знаю, найдется ли среди придворных человек, который отвез бы подарки во вражеский стан!
— Кто из вас осмелится поехать на переговоры с чжурчжэнями? — обратился к сановникам Цинь-цзун.
Никто не отозвался.
— Если нет желающих, я сам поеду, — вызвался Чжан Бан-чан.
— Вы самый преданный династии человек! — воскликнул растроганный Цинь-цзун. — Потрудитесь же во имя государства!
Чжан Бан-чан с подарками прибыл в передовой цзиньский лагерь. Охрана доложила о нем Хэйфынгао.
— Впустите его! — распорядился тот.
Чжан Бан-чан вошел в шатер Хэйфынгао и низко поклонился.
— Чужеземец, твой император прислал тебя сюда с подарками? — спросил Хэйфынгао.
