— Все они похожи на пашенных мужиков, — ответил ротмистр, — когда те готовятся к косьбе.
— Не собираются ли они сдаваться? — то ли спросил, то ли размечтался вслух король.
Тогда ротмистр передал все, что говорил ему Волконский.
— И я думаю, — добавил он, — что они скорее взорвут крепость, нежели сдадутся. Этот город не взяли бы и древние римляне. Нам надо уйти, не принося в жертву честолюбию кровь лучших воинов Речи Посполитой!
— Этот человек опасен, — тихо сказал канцлер Радзивилл.
— Да он просто изменник! — вскрикнул король. Он позвал стражу и приказал расстрелять ротмистра у себя под окнами, немедленно. Стражники поволокли гусара на монастырский двор и положили у стены.
— Не так-то просто застрелить лежачего, — сказал, прицеливаясь, один из них.
— Ничего, — ответил ротмистр, — я подымусь…
Он встал, и его расстреляли.
Владислав приказал во всех документах вымарать его имя дегтем.
СКАЗ О БОЯХ ЗА БЕЛЬСКИЙ ВАЛ
В ночном бою Волконский впервые не смог подойти к неприятелю и схватиться врукопашную. Солдаты короля так прочно засели на валу, что воевода поспешил вывести из огня людей. Частой стрельбой, дневными и ночными вылазками из крепости и из соседних окопов на валу бельские воины мешали солдатам копать на вал апроши[37] и устраивать бастион. От этих боев и частых схваток с разведчиками неприятельские ратники не только по валу распространиться не могли, но и в траншеи ходить почитали за великую храбрость, а на вал и в подкопы идти вовсе отказывались, говоря:
— Там верная погибель!
Дожди припустили пуще прежнего, во всех ямах, траншеях и окопах стояла вода, глина оползала, заваливая апроши. Ночами морозило, воду в окопах затягивало ледком. Порох размокал в стволах. Сверх того в королевском стане голодали. «Языки» рассказывали Волконскому, что во всем Бельском уезде не осталось ни одного крестьянина и провиант добывать не у кого. Подвоз очень плох из-за грязей и разбойников, которые в Смоленском уезде чуть не под каждым деревом сидят, шляхту и солдат режут и провиант вывозить не дают. Приходится ждать, пока наберется большой обоз, и посылать в конвои много людей, но и на такие обозы участились нападения.
От окопной невзгоды и голода начался в королевском стане мор. Взятые из простонародья солдаты и наемники стали разбегаться кто куда. Некоторые смельчаки из Великого княжества литовского пробирались в Белую на службу к Волконскому. У него даже пленные бывали всегда сыты и обогреты. Некоторых «языков», подержав у себя, князь Федор Федорович отпускал назад, велев в королевском стане говорить:
— Всех вас тут король погубит! Лучше сдавайтесь или целуйте крест истинному московскому государю, не то быть вам всем битыми!
Владислав велел хватать и вешать крикунов, усилил охрану лагеря. Но уже и шляхта стала волноваться и против короля кричать. Тогда был объявлен общий сбор. Король говорил со всей шляхтой, напоминая великую славу Речи Посполитой и призывая не бросать честь шляхетскую под бельскими стенами. Он выкликал охотников и, хотя многие продолжали роптать, сумел набрать роту храбрых рыцарей. Они пошли на передовой бастион, биться с бельскими людьми на валу. Радзивиллы же, истощив личную казну, вдохнули мужество в солдат немецкого полка, которые пошли в траншеи и подкопы.
Вновь ожесточились бои у Белой. В ночь на восемнадцатое апреля Волконский потерял в траншейном бою голову Василия Тарбеева с сотней, всех сорока двух воинов. Другие партии вернулись из поиска без «языков». Последним пришел Афанасий Суханов и сказал, что немецкие люди и отборная шляхта сели накрепко, зело усторожливы и на безвестный приход не даются.
Воевода князь Федор Федорович Волконский, подумав со своими командирами, приказал вылазки участить, днем и ночью в разных местах осадных людей беспокоить непрестанно. Королевские люди вокруг Белой должны были спать вполглаза, особенно шляхта на бастионе утомилась и стала от усталости падать. Пришлось королю и его воеводам войска в очередь переменять, за нехваткой охотников силой людей к Белой гнать.
Работу, которую делали за два дня, осилили королевские инженеры едва за одиннадцать дней, непрестанно на помешки от бельских людей жалуясь. К двадцать девятому апреля вывели они апроши на вал и сели по всей его длине. Против Велижских ворот нарастили бастион в высоту так, чтобы с него простреливалась вся крепость, а рядом с ним врыли в вал стеноломные батареи. Другую батарею тяжелых пушек утвердили на валу между Смоленской и Безымянной башнями.
