Лан ждал: пусть Мудрый Аун объяснит ему непонятное, но старик как бы забыл про мальчика.
— Вождь Таж был плохим охотником или дивы отняли у него разум?
— Так сказали бы и многие другие, но не жрец Ухо Дива, и не Гордый Лунь, и не я. Отец твой, Большой Орел, наверное, тоже так не сказал бы… Таж был хорошим охотником и мудрым вождем… Он не убил олениху, зато узнал тайну матери и спасся. Он стал как див, которому повинуются звери.
Аун помолчал.
— Да, у тебя зоркие глаза и хороший разум. Смотри, — старик широким приглашающим жестом повел вокруг, — великий порядок вокруг: Солнце устало — приходят холода, улетают большие птицы. Потом эти птицы прилетят вновь и принесут с собой Новое Солнце. С Новым Солнцем рождаются звереныши, растет трава, появляются сладкие плоды. Предки наши умели видеть и узнавать многие мудрости. Смотри и ты, смотри и узнавай.
«Как див, которому повинуются звери…» — повторял Лан снова и снова, но мудрость эта была ему все-таки непонятна, хотя он и запомнил ее.
Потянуло ветерком, и сильнее запахло неповторимой свежестью. Сверху заголубели просветы, и вдруг брызнул яркий солнечный свет, многократно отраженный от ослепительно белых, быстро катящихся клубов тумана.
Аун медленно побрел к пещере.
Сейчас он запалит смолистый факел и уйдет через узкий лаз в дальнем конце их жилища в таинственную пещеру предков, куда никто из племени ступить не решается.
Старик Оор со своими камнями расположился у входа в жилище. Ребята постарше, среди которых Лан увидел и Зора, подносили старику новые камни.
У Оора зоркий глаз. Он внимательно разглядывает камень, прежде чем приняться за него. Долго примеривается и наконец бьет своим черным крепким билом, которое всегда держит при себе. И несилен удар, да точен. Один за другим отскакивают от камня большие и маленькие кусочки, и вот уже всем видно: получился удобный скребок для скобления шкур больших зверей, наконечник стрелы или копья, рубило, ударник — по руке, в самый раз.
Лан обычно брал у Оора и подносил к лазу в пещеру предков наиболее прочные ударники из черного камня. Подносил и терпеливо ждал, пока Мудрый Аун не придет за ними и не окликнет его.
Из черной дыры струился холодный воздух, а то, наоборот, в нее с шумом засасывались сухие листья и травинки из ближних подстилок. Стоило сунуть голову в отверстие, и волосы начинали шевелиться, как живые.
Лану хотелось заглянуть внутрь пещеры предков. Иногда, когда в жилище не было взрослых, он осторожно протискивался в проем по пояс. И тогда слышались отдаленные несильные удары камня о камень. Наступала темнота, потому что он загораживал собой дневной свет, и ему мерещились впереди красные, зло светящиеся глаза дивов, хранителей жилища мертвых — братьев Оггру, и мальчик в страхе пятился назад.
Там был недавно умерший вождь Гордый Лунь, там был охотник Буйвол и еще несколько женщин и детей, умерших за последние три луны.
Таинство погребения совершали жрец и Мудрый Аун.
Как-то раз Лан спросил у старика:
— Не рассердятся ли дивы, если я спрошу тебя, Аун, что там, в пещере предков, где ты бываешь каждый день?
Аун долго молчал, щурясь на солнце подслеповатыми глазами, а потом сказал:
— Это тайна великая.
— Я знаю, там живут мертвые…
— Помолчи и послушай… Стар уже Аун. Скоро и мне уходить к предкам… Давно присматриваюсь к тебе, Лан, сын Большого Орла, и говорю: слушай и запоминай!
Мальчик оцепенел. Так торжественно и многозначительно с ним никогда еще не говорили.
— Слушай и запоминай. Отцу твоему хотел сказать тайны племени, но вождям не до тайн. А жрец зол…
Замолчал надолго, подавляя волнение.
— Тебе скажу. Слушай и запоминай! Запоминай и думай! Думай и наблюдай вокруг! — Старик насупился и продолжал шепотом: — Скажу тебе древнюю песню:
Береги брата своего и сестру — соплеменника!
Погляди вокруг: волки живут стаями,
кабаны, олени, козы — стадами,
люди таж — племенем.
Злые дивы делают зло, добрые — добро.
Тигр хватает косулю, лисица караулит зайца,
сокол бьет утку.
Оглянись, беда за твоей спиной.
Козы бросаются наутек от барса, волки пожирают
раненого собрата… Люди перед бедой едины!
