— Не смей мне больше затыкать ро… — не успела договорить девушка, как заклинание возобновило свое действие.
— Помолчи, мне надо сосредоточиться, — настоятельно попросил маг.
Собирая в комок все свои силы, Эдерс нащупал в кармане кристалл. Надо сказать, что эта маленькая вещичка имела колоссальную мощь. Мысли Айдиё слились в огромный молот, который, подкрепленный силой кристалла, стал бить в запечатанные всеми известными магическими и не магическими способами двери.
Спустя небольшой промежуток времени ворота в тартары приоткрылись…
Надин и Айдиё поспешили забежать в узкую щель, после чего створки с грохотом вернулись на прежнее место. Но маг и его новая спутница были уже вне опасности.
Наконец, они вернулись к Замку Забвения. На небе ярко красовалось солнце, и дул свежий ветерок, по которому Эдерс с тоской вспоминал в затхлом воздухе преисподние…
Маг закружил в воздухе клинками, вырисовывая прозрачно-голубыми линиями изощренные знаки. Девушка смотрела на манипуляции своего спасителя с удивлением и легким презрением. Она так и не могла произнести ни слова, Эдерс сам уже забыл, что наложил на юное создание заклинание безмолвия.
Клинки прекратили свой танец, работу венчал возникшая синева портала.
— Заходи, — приказал маг.
Девушка широко раскрыла глаза в страхе и мотала головой.
— Быстро! — не сдержано поторопил Айдиё.
Никакой новой реакции не последовало.
Эдерс вложил мечи за спину и силой затолкнул спутницу в утроба портала. Сплюнул на землю едва красноватой слюной и шагнул следом.
Все боялись инквизитора. Страшный человек, вселяющий трепетный ужас всем и каждому.
Сегодня задержался — три казни, две пытки, время сжигалось.
Наконец, дома. Дерек открыл дверь, в тот же миг на него накинулась сварливая жена:
— Сколько можно тебя ждать?! - завопила она, — Явился под утро! Я уже извелась вся!
"ИзвИлась — змея подколодная" — подумал Дерек и вслух добавил:
— Дорогая, у нас ничего нет перекусить?
— Сейчас я перекушу твое горло! — нервно выкрикнула она, — Откуда в тебе столько наглости, а еще — святоша!
Инквизитор не ответил, потупив взор, прошел на кухню. Меланхолично глотая пересоленную похлебку, впялился в одну точку на столе и продолжал думать над тем, что с ним сегодня произошло.
Тавия помогла выйди Дереку из задумчивости подзатыльником. Инквизитор недоуменно промямлил:
— Почему?
— Почему все мужья, как мужья, а у меня осел? — съязвила Тавия, сменив гнев на милость, добавила — Как дела на работе?
— Инквизиция — призвание, или я похож на рабочего? — буркнул Дерек.
— Ты похож на дурака! — принялась обратно за свое женщина.
— Довольно!
— Кто?
— Что кто?
— Кто довольна? У тебя есть другая?
— Как на разных языках говорим…
— Сейчас вырву язык, нечем говорить будет!
— Сжечь тебя что ли, ведьма? М-м, черти! Не жди меня завтра, — безынтересно проговорил Дерек, вставая из-за стола.
— И куда же это ты собрался?! - крикнула вдогонку уходящему инквизитору сварливая жена.
— За булавой, — кратко ответил Дерек.
— И зачем это она тебе? — спросила женщина.
— Размозжить тебе голову, — с твердым спокойствием и поразительным правдоподобием, ответил инквизитор.
— Зайди к Ливу, я дала ему твою булаву, чтобы он позабивал гвозди в стены! — с грохотом захлопывая за Дереком двери, в последний раз провопила его жена.
"Отличное применения для святой булавы — забивать гвозди" — подумал инквизитор, заходя во двор к соседу Ливу. Поразительно, но жена и впрямь отдала святую вещь, как молоток. Там же у соседа Дерек нашел свой старый запылившийся меч. Похоже, что Тавия унесла к Ливу все оружие инквизитора, не понятно лишь: почему? Дерек все равно никогда не пользовался им.
Недовольный тем, что его разбудили среди ночи, сосед хлопнул вслед, уходящему Дереку, дверью.
Едва ли не правая рука Папы Иоанна Помпейского, а выслушивает и терпит постоянные колкости нелюбимой жены. Почему? Хотя его можно было назвать не только вторым инквизиторов в Карафене, с тем же успехом он — мальчик на побегушках, который выполняет любые отданные ему приказы. Как бы там ни было Дерек не стыдился своей должности, он считал: чтобы он ни делал, он делает это во имя церкви, во имя добра и света! Отчасти он был прав, отчасти…
