- Ну, что тебе сказать, братец, - снисходительно ответствовал Виверн. – Ты в своем захолустье совсем оторвался от жизни. Это сейчас обычное явление. Люди уже настолько перестали нас бояться, что некоторые из нашего семейства даже стали перенимать их пороки. Нынче многие драконы ведут с людьми совместный бизнес. Вот я, например, - самодовольно усмехаясь, продолжал Виверн, - не так давно прикупил несколько тысяч гектаров виноградников в долине Рейна, и сейчас я самый крупный импортер белого сухого вина во всем Уэльсе.
Далее последовал нескончаемый монолог, пересыпаемый абсолютно непонятными Змею Горынычу терминами – маржа, фьючерс, котировка, волатильность, хеджирование рисков, синдицированный кредит… К утру Горыныч отупело смотрел на Вивьерна, а тот, не замечая (или не обращая внимания?), оживленно жестикулируя лапой, рассказывал о перспективах инвестиций во вторичные ресурсы.
В последующие несколько недель Змей Горыныч видел родственника не более получаса в общей сложности. Появляясь, Виверн каждый раз скороговоркой выдавал очередную порцию новостей о растущих акциях, падающих индексах и исчезал прежде, чем Горыныч успевал выяснить кто такие акции, как быстро они растут, и когда их можно будет поедать.
Удрученный Змей Горыныч, не сумев даже толком попрощаться, направился дальше, в Шотландию. Прибыв на берега Лох-Несс, он перевел дух и начал медленно кружить над берегами и зеркалом озера, время от времени оповещая о своем присутствии прабабку. Делал он это в первую очередь в целях своей же безопасности. Незваных гостей старушка не жаловала и запросто могла, не разобравшись, плюнуть огненной струей. Несмотря на то, что и слухом, и зрением она была уже слабовата, в подобных случаях, как правило, не промахивалась…
В поисках прошло уже несколько часов, но бабуля ни каким образом не откликалась. И вдруг, когда Змей Горыныч, потеряв уже всякую надежду, снизился уже до сверх-сверхмалых высот и почти касался лапами волн, из-под воды наконец-то показалась голова родственницы. Вместо приветствия она негодующе прошипела:
- Чего ты орешь? Внимание привлечь хочешь? Чтоб сюда толпы людей сейчас же набежали?
- Бабуленька, - радостно заверещал Змей Горыныч, - наконец-то я тебя нашел!
- Еще раз прошу тебя — тише, - злобно-сдавленным клекотом отозвалась прабабка. — Я никуда и не пропадала. Летаешь, шумишь… Всякую осторожность потерял! Пойми раз и навсегда: еще раз меня сфотографируют, и житья мне уже не будет?! Через три дня здесь будут толпы этих мерзких человечков, которые будут орать, бросать в воду всякую дрянь, замусоривать берега, да так, что на них будет выйти противно, мыть в озере машины, от чего вода завоняет нефтью, раскатывать на лодках по озеру… Поэтому мне нужно быть весьма и весьма осмотрительной...
Я конечно, очень рада тебя видеть – при этих словах ее голова повернулась почти на 360 градусов – но ты все же не вовремя…
* * *
Змей Горыныч возлежал на своей поляне перед входом в пещеру в любимой позе: небрежно подперев левой задней лапой правую голову. Посещение родственников ввергло его в состояние меланхолии, выход из которого пока не просматривался…
Погуляли…
Змей Горыныч возлежал на своей поляне перед входом в пещеру в любимой позе: небрежно подперев левой задней лапой правую голову. Несведущий, увидев сие зрелище, резонно решил бы, что Змей Горыныч отдыхает. На самом же деле это было далеко не так. Змей Горыныч занимался совершенно непривычным для него делом – думал. Но так как навыками к сему время провождению он не обладал, процесс шел весьма туго. Мысли, подобно тяжелым валунам в быстрой горной речке, перекатывались неторопливо, тяжело, иногда подолгу задерживаясь на одном и том же месте. А порой раздумья были схожи с камнем, который безуспешно пытался вкатить в гору Сизиф. Казалось бы, вот-вот и мыслительный процесс достигнет нужной вершины — ан, нет! Логика мыслительных построений с грохотом рушилась, и все приходилось начинать сначала. От напряжения у Змея даже повысилась температура, и взопрело между задними лапами и под хвостом.
Столь нехарактерное для Горыныча занятие было вызвано смутными и порой противоречивыми чувствами, которые появились у него после общения с родственниками. Змей Горыныч был в смятении.
