В корзинке оказался кусок пирога с капустой, вареная картошка, ломоть хлеба, кусок сала и кувшинчик свежего молока. Семен накинулся на еду, стараясь не выглядеть дикарем, и одновременно пытаясь разговорить свою спутницу. Зовут ее, как оказалось, Маришка, и она действительно старшая дочь пана Гжегоша Пивульского. Лет ей двадцать три, и она вдова. Вот так вот, потому и не девственница. Вышла замуж за парня с соседнего хутора. Без большой любви, по сговору родителей. А потом была война с Германией, и молодой муж погиб, даже не успев заделать Маришке ребенка. Поэтому ее вернули назад к родителям. И теперь она живет у них на положении бесплатной прислуги. Таковы нравы в крестьянских семьях. Ушел из семьи — отрезанный ломоть, вернули — несмываемый позор. Даже если девушка не виновата. Замуж ее теперь выдать сложно, кормить надо, вот и отрабатывай теперь. А еще можно под заезжего влиятельного человека подложить, вдове можно, никто сильно не осудит. Но уже больше года она без мужской ласки. Хотя что такое, эта самая ласка, только со Степаном она и узнала. И оргазм испытала тоже впервые. До этого муж только пользовался ей по-крестьянски, для удовлетворения собственных потребностей, и все.
После разговора и еды они вновь занимались любовью, и снова разговаривали, а потом Маришка ушла. Чтобы вернуться утром. Степан понял, что влюбился, он забыл о своей миссии, о необходимости выживания, да вообще обо все забыл. Целую неделю они были счастливы. Всего неделю, а потом наступила ожидаемая развязка. Однажды на рассвете прибежала растрепанная любовница и подняла парня, не забывая приговаривать:
— Obudź się kochanie, musisz wyjść, ojciec dowiedział się o nas wszystkiego i zadzwonił do policjanta, musisz pilnie biec, tu trochę jedzenia, a teraz wyjdź. **
— Хорошо, Маришка я ухожу, только ты меня дождись, я обязательно за тобой вернусь!
Степан подхватил протянутый девушкой вещмешок, после чего они оба выскочили за дверь. Маришка побежала на хутор, а Степка ломанулся в лес.
— Będę na Ciebie czekać, nie wahaj się, kochanie! ***
А ведь парень и впрямь, забыл о войне, и у него даже закрадывалась мысль, пойти к ее отцу, чтобы остаться на хуторе насовсем. Ради Маришки он был готов на все. Даже не понятно кто кого поработил. Теперь же одна дорога — в сторону советской границы. Благо о месте расположения девушка тоже просветила возлюбленного. Хутор находился в окрестностях Влодавы, как раз на стыке будущих границ Белоруссии и Украины. Совсем недалеко был Брест с его крепостью. Вобщем самое пекло боевых действий, отголоски которых иногда доносились до этих глухих мест. Опять накатило сожаление об отсутствии боевых навыков. Они у него развивались как-то в сторону сексуально-террористических. Подкараулил девку, мягко подошел, схватил, моментально очаровал и вдул. И все на одном дыхании. Степан даже стал опасаться, как бы какой-нибудь стремный класс не дали за подобные кульбиты. На всю жизнь оставаться кем-то типа «Героя-Осеменителя» он не хотел. Ах да, еще навыки технаря-механизатора, это вообще вписывается в класс «Первый-Парень-На-Деревне». Осталось только освоить навык «Игра на гармошке вприсядку».
С такими мыслями Степка пробирался в сторону далекой канонады. Даже напрягаться с ориентированием не приходилось. Хотя за то время, что он шастал по лесам, а потом ошивался на хуторе у Маришки линия фронта могла сместиться бог знает куда. Но все оказалось не так страшно. Навыки хождения по лесу, и выживания в нем же, совершенствовались, еды возлюбленная наложила на неделю экономного питания, ручьев в лесу было полно, и старая солдатская фляга, принадлежавшая ее мужу, притащенная Маришкой, никогда особенно, не пустовала. Удивляла сильная безлюдность этих мест, хотя чему удивляться, все же приграничье, и до фронта километров 50-100 всего. Опять же колонны немецких войск не дают сильно разгуляться. Только высунься, моментально повяжут. И ладно, если ограбят и морду набьют, а могут и пристрелить, так, на всякий случай. Поэтому пробирался Степан не спеша, постоянно оглядываясь, чтобы не нарваться на патруль, армейский, или полиции. Выживанию в лесу способствовал старый нож и небольшой, но ухватистый топор, из запасов старого хуторянина.
