— С Богом! — ответил сторож, затворяя тяжелые ворота.
Влас дошел до большой, просторной избы и, привязав коня, стукнул в дверь.
— Господи Иисусе Христе, помилуй нас!
— Аминь! — ответили изнутри. Влас отворил дверь и вошел Охрана Теряева, большею частью бывшие шиши в смутное время, сидела за столом и хлебала любимое толокно [8] из большой мисы. Увидев Власа, все радостно загалдели:
— Влас! Али в гонцах?
— Здорово! Садись с нами!
— Какие вести? С чем радостным?
Все ли здоровы?
Влас истово помолился в правый угол и потом отвесил всем общий поклон.
— Хлеб да соль! — сказал он.
— Садись к мисе ближе, — ответил ему за всех Антон, — речи после будет. Чай умаялся?
Влас присел, взял ложку, перекрестился и жадно принялся за еду. Только тогда, когда очищена была вся миса и Влас положил ложку, Антон спросил:
— Ну, с какими вестями? До князя?
Влас вздохнул.
— До князя! — ответил он, — а как сказать и в ум не возьму. Гневлив он и лют во гневе-то.
— А что за вести? — снова спросил Антон, — али худые?
— Вести-то… такие вести. Одно слово: кнут вести!
— Да не томи нас-то! — крикнул Антон. — Али на глаз князю?
— Не для-ча на глаз. И так можно. Сорому нет, а только…
— Эх, лисий хвост, будешь говорить, что ли!
— Что говорить-то! В два слова вести-то: князюшку нашего скоморохи скрали, и матушка-княгиня вне себя в бане лежит, воет!..
Антон вскочил, но тотчас опустился на лавку и словно окаменел.
— Что ж, погоню-то нарядили?
— А когда стрянулись?
— Как выкрали-то? — послышались вопросы, на которые Влас только отмахивался. Антон залпом выпил целый ковш квасу и оправился.
— Ох ты, Господи, беда акая! — сказал он сокрушенно.
Влас сумрачно зачесал в затылке.
— Теперь и рассуди, каково мне ему эту весть принести.
— Убьет, как есть, убьет!
— Ну, вставай с лавки, — сказал Антон, — ложись спать и не думай! Я сам князю про горе расскажу, а ты опосля придешь, позову!
Влас вскочил и поклонился Антону, коснувшись руками до полу.
— По гроб жизни тебе спасибо, Антон Дементьевич! — сказал он с чувством.
Все полегли отдохнуть, только один Антон не мог заснуть после полученной вести и сумрачный ходил по заднему двору, поджидая своего любимого господина и думая, как осторожно передать ему страшную весть; но размышлять долго не пришлось, потому что вскоре к нему подбежал шустрый отрок и сказал:
— Князи наверх зовет!
Антон побледнел и вздрогнул.
— Да рази он вернулся?
— Сейчас вернулся.
Антон перекрестился и с видом решимости пошел в княжеские покои.
Князь уже сбросил с себя кафтан и доспехи и теперь ходил по горнице в легкой синей ферязи поверх желтой рубахи.
При входе Антона он ласково кивнул ему и спросил:
— Что людишки наши?
— Живем твоей милостью, батюшка-князь, — ответил Антон и переминаясь прибавил: — Влас с вотчины твоей приехал.
— Влас? — встрепенулся князь. — Зови его! С какими такими вестями? Али худо? — он тревожно взглянул на Антона, и тревога его усилилась. Знаешь? Говори! — сказал он, подходя к Антону. Антон упал ему в ноги.
— Ох, батюшка-князь, дурные, черные вести! Не доглядели твои слуги верные……
Князь тяжело перевел дух.
— Что случилось? — тихо спросил он.
— Сына твоего скрали скоморохи! Княгинюшка…
— Сына? Скоморохи?! — не своим голосом вскрикнул Теряев.
Антон взглянул на него и испугался: так от гнева перекосилось его лицо.
— На коня! В погоню! Зови Власа! — снова закричал князь, быстро схватывая шлем и меч.
— Куда заспешил, Терентий Петрович? — послышался дружески веселый вопрос, и Шереметьев вошел в горницу.
— Домой, в вотчину, ответил князь.
Шереметьев развел руками.
— С чего? Али беда какая, упаси Боже?
— Беда и есть, — ответил князь. — Сына скрали! Наследника мово, сердце! — Он сжал руки так, что они хрустнули.
Лицо Шереметева сразу изменилось.
— Ах, горе какое! Ах, беда какая! Как же так? Кто?
— Скоморохи!
— А завтра тебе в ночь на встречу ехать!
— О, эта встреча! — воскликнул князь. — Ну как мне радоваться с ними, когда такая тоска в сердце? А? Что же ты, смерд? — крикнул он вдруг на молча стоявшего Антона.
Антон кубарем вылетел из горницы и, ворвавшись в избу, заорал благим матом:
— Вставайте, что ли, черти! На коней все, живо! Князь на вотчину едет!
