Теперь настала очередь Йена возмутиться:
— Какая мерзость! Мне бы и в голову не пришло ничего подобного!
Мередит скользнула под покрывало и прижалась к нему. После долгого молчания она прошептала:
— Я должна извиниться перед тобой, потому что, как и все Макрей, сомневалась а тебе, не зная, говорил Энгус правду, или это была ложь. Я пыталась выяснить это вчера вечером, когда намеренно завела разговор о туризме.
— Мне тоже надо тебе кое в чем признаться, — ответил Йен, прижимая ее к себе и целуя в голову. — Стюарт явился ко мне в офис через день или два после твоего приезда в Корридан. Когда он начал мне угрожать, у меня возникла мысль, что такое совпадение слишком подозрительно — два чужака появились в деревне почти одновременно. Я даже подумал, что вы как‑то связаны, что он, возможно, тебя нанял.
— Что? Как ты…
— Погоди. У нас нет времени на ссоры. Вчера я убедился в том, что ты не имеешь никакого отношения к плану превращения деревни в курорт, и к тому же, — добавил он с улыбкой, — ты украла мое сердце.
Она еще крепче прижалась к нему, но от этого ему стало только труднее сделать признание.
— Сегодня, когда я узнал, что пароходная компания принадлежит американцам, мои подозрения вспыхнули с новой силой. Одно дело считать, что какая‑то иностранка собирается обмануть меня, и совсем другое — что после вчерашнего вечера ты перестала быть просто иностранкой. Понимаешь, я влюбился в тебя, и мне невыносимо подозревать, что на самом деле ты просто очень красивый враг. — Он помолчал, а затем добавил: — Вот о чем я хотел с тобой поговорить.
— Так кто же я? — Мередит лукаво посмотрела на него. — Друг или враг?
— Разве я сделал бы предложение врагу?
— Я — Макрей, — напомнила она, — и когда ты делал мне предложение, ты еще ничего не знал о плане Стюарта.
— Я знал тебя, а большего мне и не нужно.
Через некоторое время Йен навестил Мередит. Они провели вместе почти весь день, то обсуждая план захвата американской компанией Корридана и замка, то занимаясь любовью и разговаривая о вещах, которые еще вчера могли показаться обоим просто невозможными. Мередит, полностью освободившейся от своих сомнений насчет Йена, удалось убедить его отложить всякие разговоры о свадьбе до того времени, когда разрешится спор о земле и уладятся недоразумения между Макреями и Синклерами.
— Иначе у наших кланов появится еще одна причина для ссоры. Вряд ли кому‑нибудь здесь понравится то, что мы с тобой решили пожениться.
Она утаила от него, что действительной причиной отсрочки свадьбы являлась слишком уж большая стремительность, с которой все происходило. Она знала, что влюбилась в Йена, но замужество — это совсем другое дело…
Когда, сев в машину Йен отъехал от ее дома, Мередит долго смотрела ему вслед — она уже по нему соскучилась. Может, именно так себя чувствуешь, выйдя замуж?
Закрыв дверь, она окинула взглядом свой уютный домик. Всего несколько дней назад ей совсем нетрудно было бы здесь остаться, а сейчас она пыталась отговорить себя от этого. Но почему? Ответ один — страх. Свое предложение Йен сделал в минуту наивысшей близости, но являлось ли это его истинным желанием — они ведь почти не знают друг друга.
И все‑таки вот так, с ходу, отмести его предложение вряд ли правильно — было в этом человеке нечто такое, чего она не встречала ни в одном мужчине. Между ними существовала какая‑то невидимая нить, которая связала их в ту самую минуту, как они увидели друг друга. Интересно, а он это почувствовал?
Занятая этими мыслями, Мередит машинально переоделась, машинально заварила чай, удивляясь тому, как быстро иногда меняются приоритеты. Ее взгляд остановился на старинном сундучке, в котором хранились памятные вещи клана Макреев. Может ли мужчина из клана Синклеров жениться на девушке из клана Макреев так, чтобы при этом кланы не начали воевать? Она вспомнила мрачное выражение лица Роберта Макрея в тот момент, когда он застал у нее Йена, и то, как ее избегали потом жители деревни. Интересно, что явилось первопричиной столь долголетней вражды? Подняв крышку сундучка, девушка стала один за другим доставать из него предметы старины. Она гордилась своим происхождением, своими корнями, но ей была непонятна эта вражда; из‑за нее содержимое сундучка казалось ей немного потускневшим.
