Сначала Хелен хотела уйти — могут же у него быть какие‑то свои секреты! Однако, услышав, что из комнаты доносится приглушенный плачущий голос, она прислонилась ухом к двери. Хотя ей никак не удавалось разобрать слова, она сразу поняла, что это мужской голос. Время от времени его перебивал голос мужа — мягкий и терпеливый — совсем как у отца, успокаивающего свое чадо.
Что это за комната? Кабинет Алекса? Но с кем он, и что там делает?
Хелен дотронулась до медной ручки двери, но не решилась ее повернуть. Мужчины не любят, когда женщины вмешиваются в их дела. Она собиралась завоевать мужа, а вовсе не раздражать его, и у нее еще будет достаточно времени, чтобы удовлетворить свое любопытство.
Когда она повернулась, чтобы уйти, из‑за двери вдруг раздался душераздирающий вопль, от которого у Хелен кровь застыла в жилах. Непроизвольно повинуясь этому крику боли, она бросилась обратно, распахнула дверь и, подхватив юбки, ворвалась в комнату.
Первым, что ей бросилось в глаза, были тянувшиеся вдоль стен стеллажи со множеством медикаментов; кругом висели рисунки органов человека в натуральную величину. В отличие от скудости обстановки в доме здесь были множество медицинских шкафчиков, большой смотровой стол и несколько лежаков. Хелен меньше бы удивилась, если бы оказалась в пещере волшебника.
Посередине комнаты она увидела Алекса, склонившегося над человеком, скорчившимся в большом кожаном кресле и так крепко вцепившимся в подлокотники, что у него побелели пальцы. На деревянном столе лежала куча металлических инструментов и стояли различного вида бутылки.
Алекс выпрямился, держа в руках какое‑то деревянное устройство, напоминавшее сверло с крючком на конце.
Хелен в испуге бросилась к мужу.
— Господи, что происходит?
— Я же приказал тебе не заходить в эту комнату! — обернувшись, зарычал Алекс.
— Я услышала крик. — В сидевшем напротив мужа она узнала Дугала, деревенского кузнеца, он был страшно бледен, на небритом лице застыло испуганное выражение. — Что ты с ним делаешь?
— У бедняги сгнили два зуба, и я их выдернул. — Алекс схватил со стола тампон и ворчливым голосом бросил ей через плечо: — Уходи сейчас же, здесь тебе нечего делать!
Но Хелен не сдвинулась с места; скрестив на груди руки, она стала наблюдать, как ее муж промокнул тампоном рану и посоветовал кузнецу не есть горячего до следующего дня. Он также порекомендовал больному ежедневно чистить зубы зубным порошком, если он хочет подольше сохранить их.
Когда кузнец ушел, Хелен вспомнила, как Алекс лечил сломанную ногу Эббота, и ее вдруг осенило.
— Вы по профессии врач, верно?
Он подошел к умывальнику и намылил руки.
— Я стажировался в Эдинбурге. Теперь мои люди всегда могут вовремя получить медицинскую помощь.
— Но почему вы раньше не сказали мне об этом? Значит, и Мег не больше чем пациент? Что у нее было?
— Что‑то с животом. Я посчитал нужным осмотреть ее.
— Другого времени для этого, кроме дня свадьбы, конечно, не нашлось!
Краска вдруг залила его щеки, в свете заходящего солнца его лицо показалось ей необыкновенно красивым.
— Разве у нас был повод для празднования? Нет, и вам это так же хорошо известно, как и мне.
Хелен напомнила себе, что ей потребуются терпение и настойчивость, чтобы укротить его; главное — не дать втянуть себя в бесконечную войну.
— Если вам когда‑нибудь понадобится ассистент, я буду рада помочь.
— Да вы хлопнетесь в обморок от одного вида крови.
— Ошибаетесь. В прошлом году мы с папой пережили землетрясение в Турции, и я помогала ухаживать за ранеными.
Алекс скептически посмотрел на нее.
— Можете мне не верить, но ваши сородичи теперь и мои тоже, и они были вчера добры ко мне в отличие от вас…
Прежде чем Макбрут успел ответить, кто‑то постучал в дверь.
— Уходите, — приказал он Хелен, открывая вторую дверь, которая выходила во двор.
В первую дверь ворвалась испуганная женщина с плачущим ребенком на руках — это была маленькая Джесси, которая с таким ужасом смотрела на Хелен накануне. На светлых волосах девочки запеклась кровь.
Алекс положил малышку на смотровой стол.
— Дай‑ка я посмотрю, что у тебя, моя милая, — ласково сказал он. — Не бойся, я не сделаю тебе больно.
