Усилием воли Макбрут заставил себя проснуться и сонными глазами осмотрел темную комнату. Она лежала, закутавшись, рядом с ним, и он в самом деле до нее дотронулся: нащупал изящную руку и направил ее вниз, к невыносимо горевшему месту.
Блаженство обожгло его, возле самого уха раздался ее тихий вздох. Это не его жена — просто эротический сон наконец‑то сбывается.
— Хелен, — пробормотал он.
— M‑м? — Она придвинулась ближе и уткнулась губами ему в шею, продолжая пальцами изучать его тело.
Он была голая, как и он.
Боль в чреслах становилась невыносимой. Его сонный мозг пытался что‑то сообразить, отбиться от натиска чувственности, но похоть взяла верх, и он опустил голову на ее нежную грудь.
— Тебе не следовало приходить сюда. — Алекс зарылся в душистую ложбинку между ее грудями.
— Я знаю, — шепнула она, — но мне было страшно оставаться у себя.
Ее нежный голосок проник в самую глубину его души. Она принадлежит ему. Стоит только захотеть…
Он провел ладонями по ее телу, упиваясь роскошными холмами, глубоко запрятанными долинами, и уже не мог вспомнить ни одной причины, по которой она ему не подходит. Он лишь хотел ее — до полной потери разума.
— Тогда оставайся со мной.
— Да, — выдохнула она.
В темноте их губы встретились. Алекс прижал ее к матрасу, а ее руки продолжали ласкать его, сводя с ума. Все это, верно, во сне, думал он, потому что ему еще никогда не было так хорошо. Она то слегка двигала рукой вверх‑вниз, то обводила пальцем чувствительный кончик. Не в силах больше выносить эту игру, он лег у нее между ног.
Она была горячая и влажная, совершенно готовая, так что при малейшем движении он уже мог бы переступить за край. Стиснув зубы, Макбрут старался контролировать себя. Он просунул руки между их телами, наслаждаясь тем, как она отдается удовольствию, как вскрикивает от наслаждения.
Наконец Хелен выгнула ему навстречу спину, сотрясаясь всем телом, выкрикивая его имя в порыве экстаза.
Ночь окутала их. Положив голову ему на плечо, она удовлетворенно вздохнула, и его охватила неведомая ему дотоле нежность. Он снова был счастлив, занимаясь любовью с женщиной.
Постепенно волны усталости, набегая на него, увлекали его все глубже и глубже, пока он не перестал быть самим собой.
Хелен разбудил какой‑то громкий звук.
Она открыла глаза. Был яркий день, но она не сразу поняла, где находится: видимо, в некоей зарубежной стране, в сельской гостинице.
Очнувшись окончательно, она огляделась. Потрепанные розовые занавеси по краям кровати, голый матрас. Спину обвевает прохладный ветерок, тогда как ее грудь упирается в твердое мужское тело. Сверху они оба накрыты мягким шерстяным одеялом.
Алекс.
Воспоминания выплывали в лихорадочном темпе. Прежде чем Хелен успела насладиться мыслью, что просыпается в его объятиях, он вдруг зашевелился. Она подняла на него глаза. Небритые щеки придавали ему вид опасного бандита, но смотрел он не на нее, а куда‑то за ее спиной.
— Какого черта! — услышала она его голос.
Приподнявшись на локте, Хелен проследила за взглядом Алекса и в ужасе замерла. Это какой‑то кошмар… Она сейчас проснется…
Ее губы беззвучно зашевелились.
— Папа.
Хотя маркиз Хатауэй был невысокого роста, он держал себя так, словно был королем. Его лицо выглядело бледным и серьезным. Боже милостивый, он, должно быть, приехал за ней из Эдинбурга, узнав от Кокса, что она здесь застряла.
Про себя Хелен отметила тот момент, когда шок от увиденного на лице лорда сменился бешенством. Он грозно нахмурил белые кустистые брови, заросшие щетиной щеки порозовели. От взъерошенных ветром седых волос до облепленных снегом сапог ее отец был воплощением благородной ярости.
Алекс сел в постели, словно желая закрыть ее своим телом.
— Я же сказал, убирайтесь!
Лорд Хатауэй бросился к постели, его немигающий взгляд был направлен за спину хозяина замка, на Хелен, и она невольно подтянула одеяло до самого подбородка, чтобы скрыть наготу. Ей хотелось крикнуть, что это не то, что он думает… но ведь было именно то. Она отдалась человеку, который не являлся ее мужем, человеку, которого она едва знала.
Когда лорд Хатауэй обратил свой взгляд на Алекса, у него на лице было такое выражение, словно он вот‑вот совершит убийство.
