Она совсем не походила на ту женщину, которую он держал в объятиях год назад.
Она поправилась, очень сильно поправилась. Лицо опухло, фигура расплылась. Густые волосы были неопрятно разбросаны по плечам, и даже прелестные губы потрескались. Но самое страшное — пропал огонь, что заставлял ее гордо держать голову. И Конни знала это.
Она увидела шок на его лице, тот же самый шок, который не давал ей покоя, когда она пустыми глазами рассматривала свое отражение в зеркале, гадая, куда же подевалась прежняя Конни.
Она хотела закрыть дверь, спрятаться, чтобы он не видел ее такой.
— Ты не позвонила. — Он планировал сказать совсем не это, но слова вырвались против воли. — Я сказал, звони, если тебе что-нибудь понадобится, — он медленно окинул ее взглядом, — а тебе точно нужна помощь.
Это было жестоко. Нико хотел забрать эти слова назад, увидев, как она воинственно вскинула подбородок.
— Ах, прости! — вспылила Конни. — Если бы ты предупредил, я бы заранее накрасилась и нарядилась к твоему приходу.
Она не заметила едва заметную улыбку в уголке его рта. Еще не вся воля покинула ее. Злой голос окликнул ее изнутри дома, раздался стук костыля. У Конни сердце забилось в груди; ей нельзя было приводить посетителей.
— Конни, кто там?
— Просто доставка, — отозвалась она, нервно сглотнув. — Тебе лучше уйти. Мне не до тебя.
— Я не отниму много времени, — возразил Нико. — Просто хочу поговорить.
— Мне нельзя приводить посетителей. Пожалуйста, Нико, уходи, — взмолилась она.
— Когда ты заканчиваешь работу? — Он заметил, как она скривилась, покачала головой. А когда она попыталась закрыть дверь, он уперся в косяк плечом. — Когда у тебя выходной?
— Пожалуйста, — умоляла она. — У меня нет свободного времени. Я должна всегда быть готова…
Нико нахмурился, недоверчиво глядя на нее. Конни просто хотела, чтобы он ушел, чтобы не видел ее в таком состоянии, но Нико не собирался сдаваться.
— Он прикован к постели, — пояснила Конни. — Ему нужен постоянный уход.
Нико все не уходил. На мгновение надежда зародилась в ее душе: может, Нико поможет ей. Может, ей не придется рассказывать про своего отца. Она была так рада снова увидеть его. Конечно, она помнила красоту и харизму Нико, но за это время она убедила себя, что он не был настолько прекрасен, и память услужливо пошла ей навстречу.
— Утром я иду по магазинам, — заколебалась Конни. — Может, мы поговорим пару минут.
— Пару минут?
Тут его прервал пронзительный детский плач. Шум еще больше разозлил старика, он громко застучал костылем и потребовал, чтобы Конни заткнула ребенка.
Нико пришел в бешенство; он не потерпит такого отношения ни к ней, ни к ребенку. Она не задержится здесь больше. Когда он без приглашения оттолкнул Конни и вошел внутрь, она в ужасе посмотрела на него.
— Тебе нельзя, — всхлипнула она.
Нико приложил палец к губам, а Конни застыла на месте, не зная, как ей выгнать непрошеного гостя, не наделав шума.
— Конни, — просипел старческий голос. — Иди сюда.
Нико сжал челюсти. Он оглядел душный темный коридор некогда красивого дома. Сейчас же он был в явном запустении, а в воздухе стоял запах плесени. Констанс не место в этом клоповнике, и, конечно, здесь не место ребенку.
— Иду, Генри. — Она занесла ногу над ступенькой, но Нико схватил ее за запястье:
— По-моему, ребенку ты нужна больше.
— Я займусь им скоро, — прошептала она. Наверное, Нико злился на нее. Что, если он заберет малыша? Пока она занимается Генри, он может вытащить сына из колыбели и…
Его сына.
Дыхание перехватило в груди. Она не могла оставить ребенка и не могла заставлять Генри ждать.
— Иди к нему. Я подожду, — сказал Нико.
— Нет. — Конни ему не доверяла.
Она побежала на кухню и попыталась успокоить плачущего ребенка. Конни прижала его к груди, но он все не переставал кричать. Она взбежала по лестнице, осторожно положила ребенка на ковер у дверей спальни Генри. Сын зашелся в крике, но тут он был ближе к ней, а не к отцу, который мог забрать его.
Генри был зол. Конни и так отпрашивалась на час, чтобы сходить к врачу. Генри ненавидел, когда ребенок отвлекал ее внимание от его нужд. А шум раздражал его.
