Корделия взвизгнула и подпрыгнула от боли, пробормотав себе под нос слова, которые прежде никогда не употребляла. Остальные танцовщицы прыснули со смеху. А Корделия покраснела, подумав, что викарий пришел бы в ужас, если бы услышал ее брань.
Прошмыгнув в раздевалку мимо завсегдатая закулисной половины театра – полнеющего баронета, норовящего ущипнуть за мягкое местечко приглянувшуюся ему девицу из кордебалета, Корделия скинула туфли, повесила костюм сестры в шкаф и, выждав, пока опустел коридор, поспешила в швейную мастерскую.
К её возвращению Офелия привела себя в порядок – умылась и сняла порванное платье – и теперь пила с Рэнсомом Шеффилдом чай, рассказывая ему о своих злоключениях в мельчайших деталях.
– До сих пор не могу взять в толк, как я умудрилась усесться корове на спину, – говорила она, закатывая глаза к потолку. – Очевидно, это случилось в порыве отчаяния, ведь, упади я тогда на мостовую, коровы просто затоптали бы меня. Я доехала верхом на обезумевшем животном до делового квартала, и только там люди помогли мне спешиться. Теперь у меня ужасно болит и ноет все тело, мне даже сидеть трудно.
Корделия порывисто обняла сестру, все еще не веря, что ей пришлось пройти через такое тяжелое испытание.
– Ты ведь могла погибнуть, бедняжка! Из-за каких-то дурацких афишек! Какой же наш управляющий все-таки негодяй!
– Ах, право же, довольно говорить об этом. Все уже позади, – сказала Офелия. – Спасибо тебе за то, что заменила меня на репетиции. Иначе мистер Неттлс наверняка выгнал бы меня из театра. Слава Богу, все обошлось.
– Это пустяки, – сказала Корделия. – Во всяком случае, по сравнению с ездой верхом на корове. Такого номера лондонцы никогда еще не видели.
Офелия от души рассмеялась. Корделия тоже прыснула се смеху.
– Вы любопытная парочка близнецов, – промолвил Рэнсом Шеффилд, вскинув брови. История, рассказанная. Офелией, его явно позабавила. – Я схожу поищу наемный экипаж. Вряд ли наша лихая наездница сможет дойти до дома пешком.
Сев в карету, сестры обнялись и мгновенно уснули.
Офелия выбралась из экипажа только с помощью обоих своих спутников, боль в мышцах у нее заметно усилилась, что не могло не вызвать озабоченность у Корделии.
– Мы попросим экономку сделать ей горчичные припарки, – негромко сказал ей Рэнсом. – А после этого ей следует принять горячую ванну. Если желаете, мой кузен вызовет для нее доктора.
Корделия кивнула. Все вошли в дом. Ожидавшая их там новость, однако, заставила сестер забыть о недуге Офелии.
– Мисс Эпплгейт! Хочу вас обрадовать, – с улыбкой промолвила экономка. – Вам прислали письма из Йоркшира. Наконец-то!
Офелия ахнула и открыла рот, словно бы получила удар в солнечное сплетение. Корделия побледнела как мел.
– Письма? – прошептала она.
– Из Йоркшира? – переспросила Офелия.
– Да, мисс, – подтвердила служанка, глядя на них как на умалишенных.
Офелия пришла в себя и сказала, беря письма у служанки:
– Благодарю вас, Бесс, Мы прочтем их в спальне.
Экономка поклонилась и ушла. Девушки поднялись по лестнице на второй, этаж, гадая, что написал им отец, оскорбленный их коварным исчезновением. Они нарушили все правила приличного поведения, не только обманув своего папочку, но вдобавок переодевшись в дорожное платье и устроив настоящий маскарад. Где это видано, чтобы благородная юная леди изображала старушку с бородавкой на носу?
Закрывшись в одной из отведенных им комнат, девушки вскрыли печать на первом письме, развернули его и стали читать. Письмо было написано Мэдлин и адресовалось им обеим, Корделии Антонии и Офелии Куинси Эпплгейт.
– Прочти его вслух ты, – сказала сестре Офелия. – У меня совершенно нет сил. Уже только одно официальное обращение к нам в самом его начале не предвещает ничего хорошего.
– Да уж, – согласилась с ней Корделия и начала читать.
«Я не могу назвать вас своими сестрами, потому что вы лишились права называться ими, совершив неслыханный поступок. Более того, я даже не уверена, что буду когда-нибудь вновь испытывать к вам сестринскую привязанность».
Голос Корделии дрогнул.
Офелия ахнула, на глаза у нее навернулись слезы.
