Виктор Широков
СКАЛЬПЕЛЬ, или ДЛИТЕЛЬНАЯ ПОДГОТОВКА К СЧАСТЬЮ
Одноактный роман-монолог
Комната, обставленная в духе минимализма, либо наоборот заставленная в маньеристском духе. Наискось виден телевизор, по которому идет либо МТV, либо канал "Культура", либо мелькает "снег". Слышны то оперные арии, то опереточные хиты. В центре сцены - стол с множеством открытых бутылок. За ним сидит человек. Ест-пьет. Смотрит телевизор. Подпевает мелодиям, Важно заметить, что на столе где-то сбоку лежит набор хирургических инструментов. Выделяется скальпель карикатурных размеров.
Уф... И устал же я. Устал я греться у чужого огня, но где же сердце, что полюбит меня? И что это я постоянно верчусь, как береста на огне, оборачиваюсь, словно хочу разглядеть самого себя со спины, нежно подуть в затылок и тут же отвесить полноценный шалбан...
Мне вечно 28 лет. Иногда я беру дневники Льва Толстого за 1856 год, читаю их вслух, а получается почему-то про себя. Настолько совпадают наши автохарактеристики и мироощущение. Я ведь тоже граф.
Берет телевизионный пульт и переключается с программы на программу, Слышна какофония звуков.
Мы ведь не живем в Настоящем, мы живем в Прошлом, постоянно его перестраивая, реконструируя, настоящего Настоящего нет. Есть стремительно нарастающее Прошлое, надеющееся догнать Будущее. Хвост, догоняющий голову. Вчера встал в 10-м. Шлялся по саду. Встретилась весьма хорошенькая пейзанка весьма приятной красоты. Невольно задумался. Я невыносимо гадок этим бессильным поползновением к пороку. Лучше был бы самый порок. Делал гимнастику, купался в пруду. Шлялся по парку. Придумал кое-что дельное из "Вавилонской ямы". Никак не могу записать. Ездил в центр города, и ложусь спать морально больной, недовольный слабостью и с болью в пояснице. Встретил на остановке Оленьку Лозинскую одну и ничего не сказал ей.
Узкая полоска моего сознания, измученного очередной великой сушью этого лета. Зафиксированный факт осязаемости времени: клепсидру (кто не знает, это водяные часы) пришлось срочно заменять песочными часами.
Берет со стола большие песочные часы. Переворачивает их, какое-то время смотрит на струящийся песок и продолжает монолог.
Золотистый ручеек равномерно струящихся мгновений сквозь узкую горловину эмблематического сосуда, в котором при желании можно увидеть метафору Вечности, пресловутую "восьмерку", стоящую вертикально, не иссякает. Вот он, вечный двигатель, знай только вовремя переворачивай. Да-да, оказывается, вечный двигатель давно существует в виде человеческого организма, который исправно или частично исправно функционирует в течение всей его индивидуальной жизни. Знай только регулярно клонируйся, не доводя себя до полного износа. Песочек должен сыпаться бесперебойно. Личная вечность - вот мое изобретение, которое давно следовало бы запатентовать. Вечно я запаздываю. Вчера встал в 9, поясница болела спасу нет, как не ложился. Читал с наслаждением биографию Пушкина. Всё обдумывал свою "Вавилонскую яму". Наташевич и Кроликов, друзья рассказчика, омерзительны. Впрочем, и он не лучше. Не могу быть весел, тетенька осаживает меня, нынче она говорила про наследство покойного Павлуши, про интриги, и как странен брат мой Толя, промолчал, как ни в чем ни бывало, ничего не сказал. Ездил в "Новый мир", никого не застал. И - в баню, вернее в сауну, где выпил немало пива. Перед сном много читал. Пил вино. Выпыо-ка ещё глоток-другой.
Пьет вино.
Определенно мне с собой никогда не скучно. Нет, действительно забавно, друзья мои, осознать чуть ли не в конце достаточно заурядной жизни, что никогда не было мне скучно с самим собой: то ли зеркало эгоизма было настолько кривым, что выглядел я в нем красавцем писаным, то ли трудолюбие и выносливость, заменившие мне хотя бы отчасти житейскую смекалку и прочие выдающиеся способности, протащили меня уверенно через ухабы и рытвины раздолбанной доброхотами всевозможных мастей судьбы. Вчера встал опять в 9. Боль в пояснице только усилилась. Читал биографию Пушкина и кончил. Гулял по парку, кое-что придумал. Произведение должно быть матрешкой, самый смышленый читатель доберется до последней. Главная тема - поголовный разврат. Начальник с подчиненной. Барыня с лакеем. Брат с сестрой. Незаконный сын с женой отца. Написал, было записку Оленьке, но боюсь, слишком нежно. Проще позвонить и говорить нарочито равнодушно.
