Как и в предшествующие дни бардо, божества эти появляются в небе перед взором умершего, и происходит это лишь потому, что они составляют часть нашей собственной сущности. Обиталища дакини различных категорий находятся во внешнем мире, но соответствуют при этом различным частям нашего тела как на плотном, так и на тонком уровне. Эти дакини, а также воин, слуги и защитники суть проявления нашей речи и жизненной энергии, нашей эмоциональной природы и способности к общению. В них воплощена сама сущность энергии, как созидательной, так и разрушительной; они приближаются к нам не с учтивым приглашением, а с буйными песнями и плясками, привлекая к себе внимание требовательно и настойчиво. «Воинами» или «героями» нередко называют божества в их страстных или гневных ипостасях (нередко «воинами» именуются спутники богинь-дакини, несмотря на то, что существуют ещё и «воительницы»), а также людей-йогов. Термин этот напоминает нам о том, что духовный путь — это непрерывная борьба с невежеством и эгоизмом, и чтобы следовать ему, необходимы мужество и сила. Многие из защитников дхармы первоначально не входили в буддийский пантеон: это местные божества или духи, «укрощенные» и поклявшиеся защищать учение дхармы и помогать всем, кто ему следует. Они олицетворяют те наши качества, которые мы перестали использовать в эгоистических целях и поставили на службу истине и общему благу. Защитники дхармы бывают безжалостны и свирепы: они — наша истинная совесть, готовая пойти на всё, лишь бы не дать нам сбиться с верного пути.
Все предметы, музыкальные инструменты и украшения этих младших божеств связаны с образом площадки для кремаций, занимающим в символике ваджраяны очень важное место. Кремационная площадка соответствует кладбищу западной культуры, но традиционно воспринимается как нечто более опасное и страшное. А сотни лет тому назад, когда это учение ещё только зарождалось, места кремаций вселяли ещё больший ужас. В те времена они размещались на пустырях за пределами поселений, на окраинах джунглей и пустынь. Нетрудно представить себе эту картину: груды обугленных костей и черепов, дым и смрад горящей плоти; дикие псы и гиены с рычанием и фырканьем пируют посреди гаснущих углей; вороны расклевывают внутренности полусожженных трупов; стервятники кружат над пожарищем; из чащи неподалёку доносится тигриный рык; тела казнённых преступников покачиваются на ветвях; ядовитые змеи ползают у корней деревьев. Но ужаснее всего — демоны, вселяющиеся в трупы, и духи, которые не могут покинуть останки своих тел, пока не будут совершены ритуальные жертвоприношения.
Многие йогины селятся близ кремационных площадок, и на то есть несколько причин. Во-первых, здесь их никто не беспокоит, особенно по ночам, когда такие места совершенно безлюдны. Во-вторых, здесь йогин постоянно лицезреет реальность смерти, что помогает ему преодолеть множество препятствий на пути духовного развития, — привязанности, страх, отвращение, гордыню и чувство кастового превосходства. В-третьих, здесь можно встретиться с могущественными сверхъестественными существами или великими учителями, в первую очередь с дакини, для которых кремационные площадки — одно из любимых мест обитания.
Площадка для кремаций, символически изображённая во внешнем круге мандалы видьядхар, играет важнейшую роль в тантрической практике. При этом посещать настоящее место кремаций вовсе не обязательно: достаточно настроиться на его символический смысл — и качества его можно будет встретить везде и повсюду Расчлененные трупы, плоть и кровь, черепа, кости, внутренние органы и содранная кожа символизируют всё то, чего мы стремимся избегать. Они обозначают те сферы жизни, которые вызывают у нас отвращение и неприязнь, и те потайные, особо чувствительные области, которые мы не желаем видеть или выставлять на всеобщее обозрение. Мы отвергаем эти вещи как не имеющие отношения к нашей духовной природе. Но в действительности их следует признать и принять, ибо из них мы черпаем грубую, естественную энергию. Размышляя о площадке для кремаций и живо представляя себе все связанные с нею зрительные образы, звуки и запахи, мы осознаем бренность всего сущего и постоянное присутствие смерти в каждый момент жизни. Мы понимаем, что мирские удовольствия, красота и совершенство в любое мгновение могут превратиться в свою противоположность. Весь мир — великая площадка для кремаций всё сущее в нём непрерывно умирает и возрождается вновь, чтобы опять умереть. Мир — место смерти, но в равной мере и место рождения. Мир — место преображения.
