Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых" - страница 108

Бинду чрезвычайно тесно связаны с сознанием, представляя собой основу, первотолчок всевозможных разновидностей и состояний сознания. Сознание — творец всего, что существует в сансаре и нирване, а бинду — это творческая искра. Трунгпа Ринпоче описывает бинду как активное, ищущее, исследовательское начало и сравнивает их с радиолокатором. Ум, или сознание, наблюдает за происходящим и реагирует на него. Бинду пронизывают всё тонкое тело; они переносятся праной и концентрируются в чакрах, где и порождают различные состояния сознания. Например, в состоянии бодрствования бинду сосредоточены главным образом в головной чакре, соответствующей телу и нирманакайе, поэтому в обыденной жизни мы ощущаем средоточием самосознания именно голову. Во время сна со сновидениями бинду собираются в горловой чакре, соответствующей речи и самбхогакайе. А во время сна без сновидений бинду пребывают в сердечной чакре — вместилище сознания и дхармакайи.

Чакры, нади, праны и бинду принято визуализировать лишь в той мере, в какой это служит целям того или иного конкретного упражнения. К примеру, в практике переноса сознания центральный нади может доходить только до уровня сердечной или пупковой чакры, и не ниже. В некоторых медитациях местоположение пяти будд в чакрах меняется, подобно тому, как подчас меняется их положение в круге мандалы. В техниках божественной йоги чакры зачастую визуализируются очень детально: на каждом лепестке лотоса помещаются определённые божества или мантры. Все частности — цвета, количества лепестков, слоги и т. д. — варьируются метода к методу, так что дать подробное описание тонкого тела, уместное во всех ситуациях, невозможно.

Тонкое тело — это внеформенность, обретающая форму, которую невозможно закрепить раз и навсегда. Форма эта рождается благодаря тому, что мы осознаем её, а йогические упражнения позволяют её видоизменять. Достигая совершенства, она становится телом божества, то есть нашим непосредственным восприятием самих себя как избранного божества, на которое мы медитируем.

Описать тончайший план средствами человеческого языка ещё труднее. Изображают его в виде двух бинду — белого и красного, т. е. мужской и женской сущности, соединённых наподобие закрытого круглого ларца и помещённых в центре сердечной чакры. Этот символ именуется «неразрушимой бинду». В нём заключена основополагающая энергия жизни, тончайшая прана, поддерживающая тончайшее сознание, сущность которого — сияние. Прана здесь соответствует телу, служа сознанию опорой и средством передвижения. По своей сущности они неотличимы друг от друга, но функции их различны: прана связана с движением, а сознание — с осознанием.

Неразрушимая бинду вечна и неизменна. Она переходит из жизни в жизнь и не имеет ни начала, ни конца. Это основополагающая сущность нашего сознания и квинтэссенция жизни, непрерывность сияющего осознания. Это бодхичитта — пробужденное сердце-сознание. Это татхагатагарбха — сокровенная природа будды, которой все мы обладаем, но осознают которую лишь немногие.

Осознать её нам не удаётся потому, что ум наш постоянно занят плотным, внешним уровнем существования. Обыденное сознание не способно воспринять её; тонкие уровни проявляются лишь тогда, когда исчезают плотные. Для достижения тончайшего состояния необходимо, чтобы все относительно плотные аспекты праны и сознания вошли в центральный нади, а затем растворились в неразрушимой бинду в средоточии сердца. В момент смерти это происходит непроизвольно. Поэтому и говорится, что сияние смерти открывается всем разумным существам, но если они не привыкли к нему при жизни, то не узнают его и в момент смерти. Засыпая, мы всякий раз погружаемся на этот тончайший уровень, время от времени возвращаясь в тонкий мир сновидений, но затем опять впадая в сияющее состояние глубокого сна без сновидений. Поскольку распознать это сияние и спокойно пребывать в нём мы не можем, нам кажется, будто мы просто «теряем сознание». Но даже те, кто способен её распознавать, переживают встречу с сиянием во сне. Не столь глубоко и полно, как в момент смерти, поскольку во сне растворяется не вся прана: какая-то часть её продолжает циркулировать в теле, поддерживая дыхание и жизнь.