– Вот молодец! – снова похвалил его Холлоран.
Затем он достал из кармана своего синего саржевого пиджака ключи на большом кольце и отпер багажник. Укладывая туда чемоданы, повар сказал:
– Ты сильно сияешь, малыш. Мощнее, чем кто-либо, кого я встречал в жизни. А ведь мне в январе стукнет шестьдесят.
– Что?
– Ты наделен особым даром, – объяснил Холлоран, поворачиваясь к нему. – Лично я всегда называл это сиянием. Еще моя бабушка пользовалась этим словом. Потому что тоже обладала такой способностью. Когда я был мальчишкой не старше, чем ты сейчас, мы частенько сиживали с ней на кухне и вели долгие беседы, вообще не раскрывая ртов.
– В самом деле?
Холлоран даже улыбнулся, увидев отразившееся на лице Дэнни жадное любопытство, и предложил:
– Полезай ко мне в машину и посиди со мной немного. Хочу с тобой потолковать.
Он захлопнул крышку багажника.
Из вестибюля отеля «Оверлук» Уэнди Торранс видела, как ее сын сел на пассажирское сиденье машины Холлорана, а сам огромный чернокожий повар скользнул за руль. Охваченная внезапным страхом, она уже открыла рот, чтобы сообщить Джеку, что Холлоран всерьез собрался забрать Дэнни с собой во Флориду – ведь похищение происходило прямо у нее на глазах. Но потом поняла, что они просто сидят рядом. Ей с трудом удавалось разглядеть голову сына, который повернулся к Холлорану. Но даже издали выражение его лица показалось ей знакомым. С таким лицом Дэнни смотрел на экран телевизора, когда показывали что-то необычайно занимательное, а еще играл с отцом в старую деву или подкидного дурака. Джек, которому важнее всего было увидеться с Уллманом, ничего не замечал. И Уэнди промолчала, с тревогой наблюдая за машиной Холлорана и гадая, о чем таком интересном они могли разговаривать.
Между тем Холлоран спросил:
– Должно быть, чувствуешь себя чуток одиноко, думая, что ты такой один?
Дэнни, который порой испытывал не только одиночество, но и страх, кивнул.
– Но я ведь не единственный, кого вы встречали? – спросил он.
Холлоран со смехом ответил:
– Конечно же, нет, дитя мое. Далеко не единственный. Но сияешь ты ярче всех.
– Значит, таких много?
– Вовсе нет, – сказал Холлоран, – но время от времени попадаются. В большинстве случаев в людях присутствует лишь едва уловимое сияние. Они сами не подозревают о нем. Такие люди, как правило, приходят домой с цветами, когда на их жен нападает ежемесячная тоска, в школе легко справляются с контрольными работами, к которым и не думали готовиться, и хорошо улавливают настроение собравшихся, стоит им войти в комнату. Таких мне попалось пятьдесят или шестьдесят. Но не больше дюжины человек, включая мою бабулю, знали, что сияют.
– Ух ты! – сказал Дэнни и на какое-то время задумался. Потом спросил: – Вы знаете миссис Брент?
– Ее-то? – В голосе Холлорана промелькнула презрительная нотка. – Знаю. Но она не сияет. Только и может, что возвращать каждый ужин на кухню по три раза.
– Я и не думал, что она сияет, – серьезно ответил Дэнни. – А еще… вы знакомы с мужчиной в серой форме, который подает к подъезду машины?
– С Майком? Конечно, я хорошо знаю Майка. А что с ним такое?
– Ничего. Просто скажите, мистер Холлоран, зачем миссис Брент могли понадобиться его брюки?
– О чем это ты, приятель?
– Понимаете, когда она смотрела на него, то думала, что не против залезть к нему в брюки. И мне стало интересно, почему…
Но закончить ему не удалось. Холлоран откинул голову и разразился смехом, который вырывался из глубин его широкой груди и напоминал раскаты грома. Сиденье заходило под ним ходуном. Дэнни смущенно и недоуменно улыбался, дожидаясь, пока эта буря веселья затихнет. Отсмеявшись, Холлоран достал из нагрудного кармана белый шелковый носовой платок, словно флаг для капитуляции, и промокнул выступившие на глазах слезы.
– Милый мальчик, – сказал он, все еще посмеиваясь, – такими темпами ты уже к десяти годам постигнешь все тайны человеческой натуры. Но даже не знаю, завидовать тебе или нет.
– Но миссис Брент…
– Забудь о ней, – перебил его повар. – И к маме не лезь с расспросами. Ты ее только расстроишь. Понимаешь, что я имею в виду?
