Наконец, Галаджи задал несколько вопросов. Ярусов ответил, не задумываясь. Каких тем касались эти вопросы, читатель узнает по дальнейшим действиям Вересаева.
Скажем только одно — генерала удовлетворила беседа. Он закурил и сказал в обычной для него, спокойной манере:
— Можете быть свободны, майор Ярусов. Пусть это звание сохранится за вами, но…
— Он сделал короткую паузу, улыбнулся, не договорив фразы. — Идите, вы свободны… Работа — лучшая рекомендация.
Ярусов подошёл к своим удочкам. Уже вечерело, раскидистые кроны деревьев протянули на восток длинные тени. Когда Ярусов скрылся за деревьями, Галаджи позвал Вересаева.
— Фигура любопытная… Надо перепроверить всё.
— Будет сделано.
— Ну, а теперь пора в город. Утром посоветуемся, как действовать дальше. Сегодня поговорю с Москвой.
Он поднял свой пыльник, перекинул его через плечо и вышел на тропинку, ведущую в глубь леса, к машине. За ним пошли Вересаев и майор Васильев. Через несколько минут где-то в глубине леса отозвалось эхо перекликнувшихся сигналов автомашин.
Смеркалось всё больше и больше. Ярусов сидел на берегу реки в раздумье, не замечая сгустившихся сумерек, не обращая внимания на беспокойно ныряющие поплавки.
***
А в это время в разведцентре «ОСТ» заканчивались последние приготовления по переброске в СССР «Туриста».
Скрытый поединок двух разведок принимал активные формы.
ГЛАВА XIII
ВНУЧКА ПРОФЕССОРА
Профессор Кремлёв сидел в своём кабинете в тревожном раздумье. Анализы кратногаза дали двоякие результаты. Большое содержание детонирующих компонентов открывало новые возможности для ракетной техники, а содержание мельчайшей кристаллической пыли, даже в таких микроскопических дозах, какие были обнаружены при анализах — одна десятитысячная грамма в литре газа — вызывало серьёзные опасения. Проникновение в организм человека одной пятидесятитысячной грамма этого вещества может привести к потере зрения, вкусовых ощущений, обоняния.
Возможны и более серьёзные последствия: образование язвенных явлений на дыхательных путях и в лёгких, а у людей с повышенным кровяным давлением — активное развитие тромбофлебита. Нужно было как- то обезвредить действие газа.
Погружённый в свои мысли, профессор не слышал, как скрипнула дверь кабинета, не видел, что на пороге появилась внучка. Прокравшись на цыпочках к столу, она остановилась за спиной деда, который упорно её не замечал. Тогда Светлана осторожно потянула деда за полу халата и довела до его сведения:
— Это, дедуся, я пришла.
— Не мешай, проказница.
— Я не буду мешать. Только ты скажи: разве у нас здесь страшно?
Профессор обернулся. «Может, что-нибудь случилось?» — подумал он. Но взглянув на весёлое, беззаботное выражение лица внучки, отбросил эту мысль.
В памяти всплыли отрывки из недавней беседы с генералом Галаджи, его дружеское напутствие: «Будьте осторожны, профессор, за вашими трудами и за вами охотятся…» Но откуда об этом знать ребёнку? Может, в школе что-нибудь услышала? Он встал с кресла, поднял шалунью на руки и сел с ней на диван.
— Страшно, говоришь? Ну, что же тут страшного?..
— Ничего и не страшно, — лукаво поглядывая в глаза деду, затараторила Светлана.
— А что может быть страшного? Лес какой красивый, ежевика, грибы…
— Э, дедуся, я не про то говорю…
— Тогда о чём же?
— А если не страшно, тогда зачем вокруг дачи натягивают колючую проволоку?
— А ты и это уже заметила?
— Угу. Значит, всё-таки страшно… Да?
— Нет, Светочка, это так… как бы тебе сказать… ну, на всякий случай.
— На всякий случай? Чтобы волки и медведи не смогли попасть во двор? Да?
Профессор ухватился за эту мысль.
— Вот-вот! Ведь тут, среди леса, возможны разные хищные звери…
— Ой, а вдруг они всё-таки нападут… — забеспокоилась девочка. — Много, много волков и медведей. Таки страшно… А эти дяди ночью тоже, наверное, боятся. Да?
— Какие дяди?
— Да те, что стоят на мосту у речки и здесь, на даче, у ворот.
— Ну, эти дяди, Светочка, уже ко всему привыкли.
— Я тоже привыкну и совсем не буду бояться. Буду гулять в лесу и рисовать эти самые… пейзажи.
— Какие пейзажи? — насторожился ещё больше профессор.
— Ну, всякие. Ведь тут у нас лучшие в природе пейзажи.
