— У меня только растворимый, — извиняющимся тоном сказала она. — С молоком?
— Мне ничего не надо, — ответил он.
— Когда вы в последний раз ели?
— Около полудня.
— А сейчас почти девять. У меня есть немного говядины, можете захватить в амбар сэндвич.
— Вы слишком щедры… а кофе черный, пожалуйста.
Действуя деловито и проворно, она приготовила ему сэндвич и завернула в фольгу.
— Куда вы направляетесь?
— Биллингс… по крайней мере, пока.
Она оглядела его: ковбойская шляпа в руке, куртка, джинсы, дорожные ботинки.
— По делам?
Похоже, она все еще сомневается: не ошиблась, ли, пустив его в дом.
— Ищу кое-кого. Заодно подыскиваю работу. Я — мастер на все руки.
Закрутив крышку термоса, она завернула в фольгу несколько штук печенья и пристроила сверху на сэндвиче.
— Если это намек, то мне нечем оплачивать работу.
— Хватило бы стола и крова.
Она промолчала, и Слэйд решил не торопить ее. Он распихал печенье и сэндвич по карманам и взялся за термос. Их пальцы соприкоснулись, и на миг они застыли на месте.
Ее рука скользнула вниз.
— Минутку, пойду, поищу одеяло.
Не успел он надеть шляпу, как она вернулась с двумя шерстяными одеялами.
— Вот это и вправду здорово. — Слэйд взял одеяла. — Вам не следовало впускать меня. Почему же впустили?
Женщина помолчала.
— Я молилась, когда услышала ваши шаги, и доверилась своему шестому чувству. Сердце подсказало, что я должна открыть вам, что я и сделала.
Такого ответа он никак не ожидал. Эта прелестная вдова с ребенком определенно ставила его в тупик. Он помешкал перед дверью.
— Я нарублю вам дров утром, — и, погрозив пальцем, добавил: — И больше не впускайте сегодня незнакомцев.
Она улыбнулась, и у Слэйда голова пошла кругом. Видно, он здорово устал от долгой езды.
И все же, зачем судьба привела его сюда?..
Эмили проснулась засветло с ощущением, что сегодня что-то не так, как всегда. И сразу вспомнила: в амбаре у нее мужчина. Высоченный, с темно-каштановыми волосами, глазами невероятной голубизны и голосом, который действовал на нее, как бренди, который она как-то попробовала. Она почувствовала быстрый и сильный толчок в животе и, улыбаясь, провела по нему рукой. Ей впервые за долгие месяцы удалось выспаться. Не оттого ли, что в амбаре Слэйд Коулберн?
Когда это было, чтобы она чувствовала себя как за каменной стеной в присутствии мужчины?
Когда был жив отец, ответил внутренний голос.
Ранчо «Две белые отметины» принадлежало ее отцу, а тому досталось от его отца. Они перебрались сюда с Питом почти сразу после свадьбы. Через несколько месяцев она поняла, что Пит Лоуренс женился, потому что ему нужна была нянька. Эмили хотелось подарить отцу внуков, о которых тот всегда мечтал, но она явно ошиблась в выборе мужа.
Она вновь почувствовала толчок. Некогда ей предаваться печали, надо готовиться к появлению ребенка. Если возникнут осложнения или ей окажется не по силам управляться с ранчо, придется его продать. Другого выхода нет.
Эмили натянула брюки, просторную красную рубаху, сшитую своими руками, и пошла в комнату сына. Наклонившись над ним, она тихо произнесла:
— Я иду в амбар поговорить с мистером Коулберном. Но скоро вернусь.
— И я с тобой, — сонно пробормотал он.
— Не сейчас. Поспи еще немного. — Она поцеловала его и пошла вниз.
Пальто, верой и правдой прослужившее ей шесть зим, никак не сходилось на животе. Ничего, еще три недельки — и можно будет снова увидеть свои ноги. Натянув ботинки, которые немного жали, она вышла, и в тот же миг ее ослепил сверкающий на солнце снег. Прикрыв рукой глаза, Эмили успела заметить, что сосед уже проложил дорожку. Все было белым, чистым, умиротворенным. У нее всегда возникало такое ощущение на ранчо зимой. Ей нравилась зима в Монтане, даже больше, чем весна.
Ветви лиственницы качнулись под тяжестью снега, когда она осторожно прошла мимо сарая и направилась к амбару.
Отрыв дверь, она вошла. Эмили нравилось, как здесь пахло, — сеном, лошадьми, сырой землей. Солнечные лучи струились сквозь узорчатые от мороза окна под крышей. До нее доносилось только фырканье лошадей, пока она не расслышала приглушенный звук в дальнем конце амбара. Она сразу поняла, что эго.
