Богословское образование в российских духовных школах постепенно совершенствовалось, появлялись отдельные богословские сочинения, которые можно было причислить к научным по понятиям того времени. Однако эти труды и их авторы были фрагментарными успехами, а сами духовные школы не превращались собственно в «рассадники богословской науки». Актуальные задачи подготовки приходского духовенства и связанные с ней проблемы – по-прежнему слабая связь школьной подготовки с приходским священническим служением, сложное сочетание латиноязычной учености со славяно-русской литургической практикой и церковным просвещением, не всегда удачные попытки выработать на основе критического осмысления западной богословской традиции самостоятельные учебно-методические подходы и «классические» книги – отнимали все время, внимание и силы. Систематическое научное изучение богословских вопросов оставалось даже для лучших духовных школ лишь перспективой.
В 1797 г. к двум старым академиям присоединились еще две: статус академий получили столичная Александро-Невская и Казанская семинарии[77]. Столичная академия, как наиболее близкая к церковному и государственному центру и имеющая особые возможности привлечения интеллектуальных сил, была выбрана эталоном. Именно эта молодая академия должна была получить устроение и развитие, достойное именования и статуса «академии», затем планировалось «подтянуть» за ней три остальные академии[78]. При этом задача научного развития богословия была поставлена перед всеми академиями с особой значимостью. Однако решить эту задачу было довольно сложно: во-первых, академии были заняты решением насущных проблем – подготовкой духовенства и преподавателей для духовных школ, во-вторых, трудно было адекватно сформулировать актуальные проблемы, требующие богословского исследования, на языке школьного богословия конца XVIII в., наконец, российским духовным академиям просто не хватало опыта научной деятельности. С задачей научно-богословского развития духовная школа подошла к началу XIX в. – эпохе великих перемен.
Научная аттестация в российских университетах в начале XIX в.
К началу XIX в. Московским университетом и Императорской Академией наук уже был накоплен определенный опыт – положительный и отрицательный – и по подготовке, и по аттестации научных кадров. В 1803–1804 гг., при проведении в России образовательной реформы, создавшей университетскую систему, опыт научной аттестации был обобщен и осмыслен, а сам процесс подробно регламентирован. Это давало возможность духовной школе использовать отечественный опыт для разработки системы научно-богословской аттестации[79]. Для того чтобы понять, от каких положений могли отталкиваться разработчики первого варианта научно-богословской аттестации, кратко рассмотрим деятельность университетской аттестационной системы начала XIX в.
Историк университетов Ф. А. Петров отмечает одно из принципиальных изменений, внесенных Уставом 1804 г. в российскую систему образования. Если в XVIII в. университетам (Московскому) отводилась лишь роль высшего учебного заведения, а научные исследования были прерогативой Академии наук, то теперь перед профессорами университета прямо ставилась задача: заниматься не только преподаванием, но и научной работой, писать собственные труды и представлять их на научную аттестацию. Если профессоры екатерининского и павловского времени обходились чаще всего без ученых степеней, для профессора александровской эпохи ученая степень становилась важным атрибутом занимаемой им должности[80]. Хотя официально ученая степень стала непременным условием для преподавания в университете после утверж дения «Положения о производстве в ученые степени» (1819), идея этого соединения науки и образования в университетских стенах лежала в основе Устава 1804 г. Разумеется, научно-исследовательская деятельность профессорско-преподавательской корпорации должна была постепенно вовлечь в этот процесс и студентов старших курсов. А это в свою очередь вело к необходимости изменить и всю систему университетского образования, включить в учебный процесс элементы научных исследований, сделать лекции более научными, с учетом новейших открытий. Ф. А. Петров высказывает предположение, что на составителей университетского Устава 1804 г. повлиял пример ведущих западноевропейских университетов, ставших ведущими научными центрами во многих отраслях знаний. Но в любом случае именно Устав 1804 г. впервые определил место университетов не только как учебных и методических, но и как научно-исследовательских учреждений
