– Боже мой, какой ужас! – воскликнула Эрмин. – Овид, как получилось так, что вы не знали ничего этого раньше?
– Я же вам сказал: у индейцев действует своего рода закон молчания! Кроме того, прошлой зимой я находился в Сен-Фелисьене.
– Полицейские, которых я видел в участке, мне тоже ничего не сказали! – сердито пробурчал Жослин.
– Они не смогли выяснить, что данное правонарушение совершил именно Делсен. Он, кстати, часто меняет свое имя. Я думаю, что на строительной площадке в Онтарио он поступил точно таким же образом и записался под другой фамилией.
– Но Киона так поступать не стала бы, – заявила Лора. – Если она все еще рядом с ним, они должны были ее узнать! У нее ведь довольно специфическая внешность. Овид, вы, похоже, колеблетесь. У вас есть какие-то еще новости такого же рода и такие же неутешительные?
Учитель смущенно покосился на Лоранс, которая делала из хлеба маленькие шарики и раскладывала их на скатерти.
– К сожалению, есть! – признался он. – Мне было бы неудобно говорить об этом в присутствии юной девушки, но Лоранс вообще-то уже взрослая. Думаю, это не вызовет у нее шока.
Эрмин данное заявление Овида очень не понравилось: он, получалось, обратил внимание на то, что Лоранс в своем физическом развитии уже перестала быть всего лишь подростком. «Нет, это все глупости, у меня просто сильно напряжены нервы. Он произнес эти слова просто так, без какой-либо задней мысли. Господи, какие еще испытания ты для меня приготовил? Шарлотта предала любовь Людвига, Киона убежала с каким-то вспыльчивым безумцем, который к тому же еще и алкоголик, а Тошан так до сих пор и не приехал».
Все смотрели на учителя с любопытством, смешанным с тревогой. Жослин, которому все уже было известно, стал набивать трубку дрожащими пальцами. Овид стал объяснять тихим голосом:
– Одна крещеная индианка, назвавшаяся Марией, сообщила мне в завуалированной форме, что Делсен совершил… э-э… порочные действия по отношению к тринадцатилетней девочке. Малышка рассказала об этом лишь этой женщине, отличающейся незаурядной мудростью. У девочки нет родителей, и она живет у своего дяди. Данное признание вызвало у меня серьезное беспокойство и даже ужас, и я подумал, что обязан поставить вас в известность. Киона не сможет оказать сопротивление этому мерзкому типу, если он вдруг напьется и начнет действовать безрассудно. Думаю, он подговорил ее сбежать с ним отнюдь не из любви к ней.
Эрмин побледнела и привстала было со стула, но затем снова опустилась на него. Ей, похоже, как и восемь лет назад, захотелось немедленно помчаться спасать свою сводную сестру.
– Овид! – воскликнула она. – Мы не можем сидеть сложа руки и болтать о прегрешениях, которые совершило это дитя демонов, как его называла бабушка Одина. Прошу вас, помогите мне. Давайте позаимствуем у моего папы автомобиль, который находится в прекрасном состоянии, и поедем в Онтарио. Мы обследуем те же самые места, которые обследовала полиция, то есть железнодорожные вокзалы и строительные площадки. Тошан вернется не раньше чем через две недели. Я так долго ждать не могу. Мы когда-то уже спасали Киону. Давайте попробуем сделать это еще раз.
Овид посмотрел на нее ошеломленным взглядом. Его смутило, что Эрмин напоминает ему о поездке, которую они совершили вдвоем осенью 1942 года и в ходе которой они искали Киону, отнятую у ее матери представителями местных властей. Перед его мысленным взором предстала комната на постоялом дворе в поселке Перибонка. Когда они находились в этой комнате, Эрмин, ничуть не стесняясь, прижалась к Овиду. Она, видимо, вдруг возжаждала тогда нежности и физического наслаждения. Но он оттолкнул ее, проявляя тем самым уважение к ее статусу замужней женщины и матери семейства и опасаясь, что станет любить ее еще больше, если они соединятся физически.
– На этот раз поиски ни к чему не приведут, – ответил он натянутым тоном.
– Вы отказываетесь! А ты, Онезим, ты мне поможешь? Я тебе потом за это заплачу. Ты согласишься отвезти меня в Онтарио? – умоляющим тоном спросила Эрмин.
– Я не смогу этого сделать, – отрицательно покачал головой гигант. – Будет лучше, если ты поедешь туда вместе со своим мужем, когда он вернется. У меня ведь полно работы на поле. Уже давно пора окучивать картошку.
