Чувствуя, что горло и грудь у нее буквально горят, она капитулировала и стала робко ждать, чем это все закончится. Она осознала, что угодила в эту ужасную ловушку по своей собственной воле и что теперь ей придется за это поплатиться. Что ее удивляло больше всего – так это ее собственное неразумное поведение. С восьми лет она всегда тайно мечтала о Делсене. Она выдумала для себя иллюзорный роман, основанный на одном-единственном видении. «Когда ведут себя так глупо, всегда проигрывают, – подумалось Кионе. – Боже мой, вот он уже идет. Иисус, помоги мне, Иисус, спаси меня».
Делсен, тоже тяжело дыша, остановился. Он пыхтел так, как пыхтит во время гона американский лось, готовый броситься на своих соперников.
– Ты, мерзкая метиска, ты заставила меня бежать! – проревел Делсен. – Ты думала, что способна меня перехитрить? Теперь ты не уйдешь далеко, и я смогу добиться от тебя того, что мне нужно.
Делсен снова зашагал по направлению к Кионе. В правой руке он держал топорик с блестящим лезвием. Киона попыталась найти для себя какое-либо укрытие и, ничего не найдя, подумала, что попытается разжалобить Делсена и ради этого попросит у него прощения. Может, тогда он не станет ее бить. Однако ее гордость тут же отмела мысли о подобном пресмыкании. Охвативший ее ужас неожиданно сменился гневом.
– Не оскорбляй меня! – крикнула она Делсену. – Ты сделаешь то, чего ты хочешь от моего тела, но моя душа и сердце останутся для тебя недоступными. И имей в виду, что, если ты осмелишься ко мне прикоснуться, я обрушу на тебя гнев наших предков!
– Прекрати нести тарабарщину, Киона! – заорал Делсен, снова останавливаясь.
Киона увидела, как он взял поудобнее свой топорик и бросил его в ее направлении. Топорик вонзился в ствол дерева в нескольких сантиметрах от ее головы. Киона попыталась было схватить этот топорик, но Делсен, бросившись на нее, не позволил ей этого сделать. Вытащив топорик из ствола, он обхватил Киону за талию, крепко поцеловал в губы и затем больно укусил ее за нижнюю губу. Горьковатый вкус крови вызвал у нее отвращение.
– Ты отдашься мне или нет, а? – проревел Делсен. – Вот тебе, получи, получи.
Он обрушил на ее голову целый град ударов. Она упала на живот, но сознания, однако, не потеряла. Земля под ее лицом слегка поблескивала в лунном свете. Прямо перед ее глазами какое-то насекомое ползло между двумя травинками. Делсен отбросил топорик и навалился на Киону всем своим весом.
– На этот раз ты от меня не уйдешь, – проревел он, охваченный неконтролируемым сексуальным исступлением, – хотя тебе, курочка моя, я думаю, не очень понравятся те гнусные шалости, которые так любил монах Марселлен.
– Нет! Только не это!
Киона, заорав пронзительно, стала изгибаться и вырываться. Протянув в ходе этой борьбы руку в сторону, она случайно нащупала топорик. Ее пальцы прочно обхватили его рукоятку. Затем она, ничуть не колеблясь, изо всех сил нанесла топориком наугад удар назад, изогнув при этом свою руку так сильно, что ее мускулы и сухожилия едва не затрещали. Делсен, издав какой-то животный хриплый звук, повалился на бок и замер, вытянувшись на темной земле во весь свой рост.
– Боже мой, я его, наверное, убила, – пробормотала Киона, поспешно вскакивая.
Она посмотрела ошалелым взглядом на представшую ее взору сцену. Делсен лежал неподвижно, а на его черных волосах и вокруг головы виднелась кровь.
«Я его убила! Господи, прости меня, я его убила! Я не хотела этого делать! Я хотела его спасти, я поехала вместе с ним, чтобы его защитить, и я его убила! Только я виновата в его смерти, только я одна. Он меня хотел, он сходил из-за этого с ума».
От своих всхлипываний она едва могла дышать. Она стала кричать и царапать себе лицо. Мир вокруг нее рушился, она не понимала, что происходит, ее приводила в ужас непоправимость того поступка, который она совершила. Порядки, существующие в человеческом обществе, потеряли для нее смысл. В данный момент понятие необходимой обороны ничего для нее не значило.
«Я его убила, убила Делсена, дитя демонов, Делсена с черной душой!»
Она не решилась наклониться над ним или хотя бы прикоснуться к нему носком стопы.
