– Нет, не стану! Не подражай Жозефу, пусть даже ты и провел сегодня несколько часов в его компании, – проворчала, фыркнув, Лора. – Луи уже, между прочим, то и дело использует ваши с Жозефом ругательства и вашу манеру разговаривать. Я, кстати, переживаю за его учебу. Он получает в основном посредственные оценки!
– Тихо! Завтра наступает время праздников. Давай превратим его в сказку. Никаких слез, никаких сомнительных разговоров, никаких упреков даже в том случае, если наш сын сказал что-нибудь не так или ругнулся!
Лора в знак согласия кивнула и стала поправлять кончиками пальцев свои платиновые волосы. Надев затем ожерелье из аметистов и сережки с тем же камнем, она самодовольно улыбнулась.
– Жосс, я купила Кионе серебряное кольцо с топазом. Этот камень – такого же цвета, как ее глаза. Как, по-твоему, ей понравится?
– Конечно.
– Когда мы пили сегодня чай, она показалась мне какой-то странной. Думаю, она огорчена из-за того, что Адель и Томас скоро уедут. Она к ним сильно привязалась. Да и мы тоже. Без этих малышей наш дом будет казаться мне каким-то пустынным.
– Лора, мне что, опять нужно тебя увещевать? Нам нужно избегать тем, которые вызывают досаду. Давай поговорим лучше про Констана. Ты слышала, как он сравнил Эрмин с Голубой феей из мультфильма о Пиноккио? Этот шалун умеет разговаривать с женщинами: «Мама, я хочу, чтобы у тебя было платье Голубой феи, потому что ты на нее похожа. Она красивая, очень красивая, с почти белыми волосами, как у бабушки, и с голубыми глазами, как у тебя».
– А что может быть более естественным, чем голубые глаза у Голубой феи? – рассмеялась Лора. – Я объясню нашему милому малышу, что существует такой цвет волос, как платиновый, и что он не имеет никакого отношения к белому.
Жослин, довольный тем, что ему удалось рассмешить Лору, стал, насвистывая, причесывать свою седоватую шевелюру.
В соседней комнате Эрмин ходила взад-вперед перед шкафом. На кровати возле этого шкафа лежал под одеялом абсолютно голый Тошан. Эрмин видела только мечтательное лицо своего мужа и его руки цвета меди. Каждый раз, когда она склонялась над ним, притягиваемая его красотой, она целовала его в губы.
– С такой скоростью ты не успеешь нарядиться и до полуночи, моя Голубая фея, – пошутил Тошан. – Кстати, эта твоя ночная рубашка из розового атласа вызывает у меня кое-какие шаловливые мысли.
– Опять? Ты ненасытный! – тихо рассмеялась с польщенным видом Эрмин. – Тошан, мы заперлись здесь еще три часа назад. Я не смогла ни помочь Мадлен переодеть малышей, ни поговорить с Мукки и Луи.
– Нам было хорошо здесь вдвоем, моя дорогая. Тебе ведь, насколько я вижу, и самой понравилось, – сказал Тошан. – Что касается этих двух шалопаев, то мы с тобой в курсе их подвигов, – с саркастическим видом добавил он. – Твой брат кричал на лестнице так громко! Ну как тут было не услышать, что они снова увидели того старого лося, больше шести футов от земли до шеи, и что Мукки проскользил футов тридцать по обледеневшему снегу, когда тормозил. Тем не менее ничто не могло омрачить нашу встречу!
Эрмин посмотрела на Тошана с коварной улыбкой. Она подняла руками свои длинные светлые волосы так, что ее грудь приподнялась и стала четче проступать под атласом ночной рубашки.
– Да, мне понравилось, – тихим голосом призналась Эрмин. – Все эти дни и ночи, которые я провела одна, без тебя рядом со мной в кровати, показались мне такими длинными! А теперь давай-ка немножко поторопись. Я достала твой серый костюм и твою шелковую рубашку.
– Нет, у меня будет другая одежда. Сегодня вечером я отдам должное своим предкам – индейцам монтанье. Я привез свои кожаные штаны и тунику из оленьей кожи, расшитую Одиной.
– Поступай, как считаешь нужным. Ты мне нравишься в любом виде. Так ты считаешь, что наша дорогая Одина прекрасно устроилась в Большом раю вместе с твоими двоюродными братьями?
– Вместе с моими двоюродными братьями и моим охотничьим ружьем… А какое ты выберешь платье для себя?
– Платье из розового муслина, украшенное стразами на груди. Я надевала его только раз – тогда, когда выступала в Пуэнт-Блё.
