Овид не смог удержаться от того, чтобы не зааплодировать. Его примеру последовал Онезим, а затем стали хлопать и Жослин с Шарлоттой. Эстер же воззрилась на Эрмин восторженным взглядом.
– Спасибо, мадам! – воскликнула она. – Я благодарю вас от всей души. Это было и в самом деле великолепно, тем более что вы пели без музыки – а капелла!
– Я привыкла петь на репетициях именно так. Отсутствие музыки меня отнюдь не смущает. Кстати, зовите меня просто по имени – Эрмин. Так будет проще.
– Хорошо, – пробормотала Эстер, растрогавшись из-за такой любезности певицы.
– А может, споешь нам «Три колокола» из репертуара Эдит Пиаф? – предложил Жослин.
– Боюсь, что я забыла слова, папа. Я не пела это произведение уже давным-давно. Но я попытаюсь после того, как выпью большой стакан воды.
Тошан поспешно налил ей воды. Однако тут все услышали, что поблизости затормозил автомобиль. Мотор заглох, и затем хлопнула дверца.
– Похоже, кто-то приехал, – насторожилась Лора.
Киона резко поднялась и с радостной улыбкой побежала к калитке, крикнув:
– Это Мукки!
– Мукки! – повторила Эрмин, устремляясь вслед за Кионой.
Несколькими минутами позже в слабом свете фонариков появился молодой человек, рядом с которым шли его мать и его юная тетя. Его встретили восторженными криками, а сестры бросились ему на шею.
– Боже мой, какой приятный сюрприз! – воскликнула Лора.
Мукки представлял собой очень красивого юношу, которому в сентябре исполнялось восемнадцать лет. Он был чуть выше Тошана и унаследовал от своего отца густые черные волосы, смуглую кожу и темные глаза. Однако его стройная фигура, массивные плечи и квадратная челюсть свидетельствовали о том, что в его жилах течет и ирландская кровь. После обычных для такого случая рукопожатий и объятий Мукки усадили за стол.
– Я не мог не прийти на вечеринку, посвященную возвращению Кионы, – заявил он, смеясь. – Благодаря бабушке я был в курсе событий, даже находясь в Ла-Бе. Завтра у меня выходной, и тут еще совершенно случайно получилось так, что один из моих приятелей смог одолжить мне свою машину – «бьюик». Думаю, что куплю у него этот автомобиль в конце лета.
– Купишь автомобиль?! Ничего себе! И что ты будешь с ним делать, мальчик мой? – удивился Жослин.
– Ну как это что? В нем мне будет намного удобнее ездить, чем на поезде, дедушка!
Мукки расплылся в широкой улыбке. Ему дал такое имя Тошан. На языке местных индейцев это слово означало «ребенок». Мукки обвел взглядом всех собравшихся в беседке.
– Наша Лолотта вернулась на родину! – воскликнул он. – Мне очень хотелось тебя увидеть. Как здорово, что мама и бабушка часто писали и звонили мне!
– Иисусе милосердный, ты правильно поступил, что приехал! – воскликнула Мирей, сидящая рядом с Мукки. – Да ты поешь, поешь. Тут полно еды, и все хоть чего-нибудь да отведали.
– Я собираюсь наброситься на все эти яства, но нужно будет попробовать и сыры, которые я привез.
– О-о, квебекские сыры! – оживилась Эстер. – Я с момента своего приезда сюда еще ни разу не попробовала ни одного. Я смогу сравнить их с французскими сырами, которые считаются очень вкусными.
– Готов поспорить, что вы отдадите предпочтение моим сырам, мадемуазель, – улыбнулся Мукки. – Если хотите поближе познакомиться с нашим регионом, вам следует посетить сыроварню моих хозяев. Это симпатичное местечко.
– Да, Эстер, это неплохая идея, – поддержал внука Жослин. – Мы с Лорой могли бы вас туда свозить.
Киона тем временем разглядывала Мукки. Она почувствовала какое-то странное облегчение из-за того, что он находится сейчас здесь, в кругу ее ближайших родственников. Мукки всегда был ее товарищем по играм и настоящим задушевным другом. Ее очень растрогало то, что он приехал сюда ради нее одной. Это подтверждали его мысли, которые она сейчас читала.
Все так увлеклись разговором, что забыли о том, что Эрмин вроде бы должна для них петь, и это ее даже порадовало. Она любовалась своим старшим сыном, наслаждалась его присутствием здесь, его хрипловатым голосом и его улыбками. «Все мои дети здесь, рядом со мной», – подумала она, чувствуя, что на душе у нее становится значительно легче. В число своих детей она инстинктивно включала и Киону. «Я видела ее еще младенцем, когда она висела на спине Талы, примотанная куском разноцветной материи. Ей было пять-шесть месяцев, но уже тогда она улыбалась удивительной улыбкой, которая меня очаровывала и успокаивала».
