— Ты сердишься на меня, — вздохнула она.
— Нет, милая. Я был слеп. Полиция вот уже месяц как следит за Скарлетт Тернер, у них есть обличительные показания о ее противозаконной деятельности тут, в Нью-Йорке. Я уведомил Роберта Джонсона, он скоро подъедет с оригиналами документов, которые, надеюсь, сработают тебе во благо. Также мы имеем показания Джудит. Это на случай, если суд все-таки состоится.
— Получается, если бы я все тебе сразу рассказала, миссис Тернер грозила бы тюрьма, но она была бы сейчас жива, — сокрушенно проговорила Элизабет. — Па, это я расцарапала ей лицо. Но только потому, что она пыталась сбросить меня вниз. Это была самозащита. Я не могла вот так умереть!
— Об этом и речи нет, Лисбет, милая!
— Па, кажется, у меня будет ребенок. От Ричарда.
— Святые небеса! — вскричал Эдвард. — Ты беременна?
Он посмотрел на нее, улыбнулся и, не проронив больше ни слова, ушел. Элизабет, ежась от холода, вернулась на топчан и присела. Ее уже не держали ноги. Перед глазами снова стояла мертвая Скарлетт. Пара секунд — и там, где еще недавно была зрелая красивая женщина, лежит разбитая, жалкая марионетка…
«Я победила, и она больше никому не навредит, — сказала Элизабет себе. — Но какой ценой, Господи! Я всю жизнь буду нести этот крест…»
Дакота-билдинг, по прошествии трех часов
Было уже темно, когда автомобиль Эдварда Вулворта медленно въехал в арку Дакота-билдинг. Швейцар запер за ним ворота и вернулся к себе в каморку. Чтобы не видеть того места, где умерла Скарлетт, Элизабет зажмурилась.
— Па, на мостовой до сих пор кровь? — спросила она.
— Может быть. Я не смотрел.
Элизабет выпустили под залог, причем громадный, но богатый негоциант внес его не раздумывая. Приватный детектив Роберт Джонсон, не столь состоятельный, предложил тем не менее разделить с ним расходы.
— Твой свекор расстроился, узнав, что ты под подозрением, — заметил мистер Вулворт, паркуя авто. — Его слово на суде будет значить много, равно как и твои показания, Лисбет! Самозащита — вот какой будет вердикт.
Элизабет чуть не плакала. Она очень устала, проголодалась, изволновалась. Слабым голосом она проговорила:
— Скарлетт хотела избавиться от меня, па. То, что потом происходило на балконе, я помню слабо. Все как в тумане… Мне кажется, что это все-таки было самоубийство. Но, раз представилась такая возможность, она все равно обвинила меня.
— Но ты в безопасности, дома, милая, и это главное. Идем скорее, успокоим Мейбл!
Я позвонил сказать, что мы скоро будем.
— Па, поговорим начистоту! Я чувствую, что ты на меня сердишься. Или, скорее, обижаешься. Я очень-очень хочу, чтобы ты меня простил.
Эдвард заглушил мотор, повернулся и серьезно посмотрел на приемную дочь.
— Я еще не до конца осознал, что произошло, милая. Я напуган и расстроен из-за твоей безумной инициативы. Ты в одиночку, без помощников, попыталась обличить это порочное создание! Недаром я ее недолюбливал… Но ничего, я соберусь с мыслями, и все наладится. Худшее, что могло случиться, — это что ты погибла бы, пока мы с Мейбл болтали о всяких глупостях в кругу друзей! Но ты жива и здорова, вне опасности, однако мне нужно время, чтобы успокоиться.
— Па, милый па, спасибо, что сказал мне все это! Обними меня крепко! Знал бы ты, как я испугалась и как я на себя злюсь!
— Иди ко мне, дитя мое! — прошептал Эдвард, привлекая молодую женщину к своей груди. — Когда этот кошмар кончится, мы уедем в Скалистые горы. Помнишь, что у нас там есть шале? Как тебе идея? Встретим Рождество… Когда тебе было десять, мы провели там все зимние праздники, помнишь?
— Это было незабываемое Рождество, па. Белые от снега горы, громадные сосны… Бонни решила научиться кататься, но, что ни шаг, падала, и это было так смешно!
— В этот раз тебе лучше не ходить с коньками на пруд, Лисбет. Конечно, если доктор подтвердит беременность.
— Я уверена, что жду ребенка, па.
— Мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы тебя оправдали! Обещаю! — сказал мистер Вулворт, нежно ее обнимая.
Минут через десять пришел черед уже Мейбл целовать и обнимать Элизабет, рыдая от облегчения, под благосклонным взглядом стоящей тут же Нормы.
