— Мы приехали на трамвае! — воскликнул Луизон. — Папе скажу — не поверит. Здравствуйте, мсье Жан! Добрый день, мадам Бонни! Можно я вас поцелую?
— Это в твоих интересах, маленький шалопай! — пошутила Бонни, наклоняясь и подставляя ему круглую щеку.
Элизабет тоже расцеловали — сначала Жан, а следом и подруга.
— Я пыталась до вас дозвониться, чтобы предупредить, — пояснила она, — но никто не брал трубку. Все готово к открытию?
— Иди и посмотри сама! Скажешь свое мнение, — предложил Жан, указывая на распахнутую застекленную дверь.
И только Агата застеснялась. Крепко сжимая руку молодой женщины, она все время норовила спрятаться у нее за спиной.
— Не бойся, моя крошка! — сказала ей Бонни. — У нас есть замечательные анисовые тянучки и вкусные леденцы. И какое красивое у тебя платье!
— Хорошо бы припосадить его в талии, — тихонько проговорила Элизабет. — Время у нас есть. Дети со мной до вечера.
Луизон вошел в магазин первым. Хотел было присвистнуть от восхищения, да так и застыл с открытым ртом. Разнообразие товаров, их количество впечатляло. На полках стопками высились консервы с яркими этикетками, на полированном деревянном прилавке — стеклянные емкости с обещанными Бонни леденцами аппетитных цветов — желтыми, зелеными, красными.
— У меня есть и галантерейный отдел, — сказала Бонни. — Смотри, Лисбет! Нитки, пуговицы, ленты, портновские сантиметры, иголки, швейные ножницы!
— А я жду поставку из Франции, — подхватил Жан Дюкен, у которого поверх белого халата был повязан серый фартук. — Товар прибудет на сухогрузе.
Агата, чей носик оказался на одном уровне с корзиной апельсинов, не устояла перед соблазном и потрогала фрукт.
— А это что? — спросила она шепотом. — Мячики?
— Нет, моя хорошая, это апельсины, — сказала Бонни. — Они очень вкусные. Ты никогда раньше не видела? Ничего, через минутку я тебя угощу!
Элизабет с восторгом разглядывала магазин. Стены были желтые, деревянная обшивка и мебель — светло-зеленые. На полках — бесчисленные картонные коробки с макаронными изделиями, рисом, сахаром, мукой.
— Мы уже потихоньку обслуживаем клиентов, — сообщил Жан. — Я меня хорошее предчувствие. У нас должно получиться!
— Дядя Жан, а когда же свадьба?
— Назначили на субботу, 26 августа. Лисбет, я хотела на днях заехать к Вулвортам и тебе сказать, ведь ты — моя свидетельница. Жан уже был в конторе у мистера Вулворта, тот ведь говорил, что охотно станет его свидетелем.
— Бонни, ты будешь мадам Дюкен! Это замечательно! Станешь моей тетушкой, — улыбнулась Элизабет. — А мне положен кофе с печеньем? Я сегодня не обедала. Еще я бы хотела с тобой поговорить.
— Что за вопрос? Идем! В подсобках у нас идеальная чистота. Есть даже переносная печка. А еще у нас есть собственный дворик. Пусть дети пока там поиграют.
Бонни, щедро одарив маленьких Моро конфетами, отвела их во двор. Она слишком хорошо знала Элизабет, чтобы не заметить — та чем-то сильно встревожена.
Что до Жана, тот вернулся к работе. Утром ему привезли ящики с копченой селедкой, их надо было раскупорить.
Едва женщины остались наедине, как Бонни вопросительно посмотрела на гостью:
— Лисбет, что случилось? На тебе лица нет. Знаешь, я часто о тебе думаю. И если бы не твой запрет, прибегала бы по утрам справиться о твоем самочувствии.
— Я все-таки познакомилась со Скарлетт Тернер, подругой ма. Сначала эта дама показалась мне просто экстравагантной, как ма и рассказывала. И я сразу же почувствовала, что она очень любит Мейбл. Увы, стоило Скарлетт взять меня за руку, и мое мнение о ней переменилось. Это порочное существо, и сегодняшний рассказ Нормы — тому подтверждение.
Понизив голос до шепота, Элизабет рассказала Бонни все, что узнала.
— Господи, и как таких земля носит! — ужаснулась подруга. — Дома сразу все расскажешь мадам Мейбл!
— Нет, лучше подождать. Бонни, перед тем как заехать за детьми, я побывала в агентстве мистера Джонсона, это возле Лонгакр-Сквер, и попросила его помочь. Он был рад меня видеть и выслушал очень внимательно.
— Отец Ричарда? Чем он может помочь?
— По моей просьбе он наведет справки о Скарлетт Тернер. Это его работа. От оплаты он отказался, и для меня это очень дискомфортно. Мистер Джонсон пообещал выяснить о ней всю правду. Я боюсь за ма, понимаешь? И готова сражаться с пороком, злом… да хоть с самим сатаной, если он существует!
