Жан был взволнован, но думал о своем. Рассказ племянницы разбередил в нем горечь потери.
— Нужно было и мне тогда ехать с Гийомом! — воскликнул он наконец, бледнея от сдерживаемого гнева. — Ничего бы этого не случилось. Вдвоем мы бы не дали себя в обиду ни гаврским бандитам, ни нью-йоркским!
Он протянул часы Элизабет, и она с удивлением отдернула руку.
— Храни их пока у себя! В трюме полно парней, которые не внушают мне доверия. Не хватало, чтобы их опять украли.
— Мудрое решение, — согласился Ричард. — Лисбет, если я правильно понял, на причале к твоему отцу подошел кто-то, кого он хорошо знал?
— Да! И как только я это услышала, мне все стало ясно. На самом деле папа не пошел проверить, доставлен ли с поезда наш багаж. Его позвал кто-то знакомый, про кого он и подумать не мог дурного и оказался в ловушке. И теперь, уже задним умом, я понимаю, что папа в силу своего характера не оставил бы нас с мамой одних в этой толчее перед самым отплытием.
Бонни проголодалась, а потому слушала и понемножку ела. Меню пассажирам первого класса предлагалось роскошное.
— Элизабет, а кто мог быть этим человеком? У тебя есть догадки? — спросила она, уже успев попробовать заливную рыбу, поданную на ломтиках поджаренного хлеба.
— Тут и думать нечего! Конечно Ларош! — сердито сказал Жан. — Поехал за вами следом в Гавр!
— Нет, дядя Жан, он не стал бы так рисковать.
— Значит, нанял какого-нибудь головореза в Париже! В столицу Ларош точно мог поехать, — предложил свою версию Ричард.
— Думаю, это кто-то из замковой прислуги, — сказала Элизабет. — Конечно, не старик Леандр… Венсан, конюх! Когда мне было шесть, он уже служил у Ларошей в замке. Венсан, которого Мадлен будто бы убила незадолго до моего возвращения во Францию!
И снова молодая женщина пожалела, что столько времени потратила зря в Париже. И добавила запальчиво:
— И сбежать из Шаранты я тоже поторопилась! Мадлен сейчас в бордоской тюрьме, и мы запросто могли пожить какое-то время в Ангулеме, чтобы я могла съездить туда и обо всем ее расспросить. Они с Венсаном были любовники, он наверняка ей много рассказывал.
— Лисбет, и что бы от этого поменялось? — со вздохом произнес ее муж. — Дэни Биффар погиб при крушении «Бургундии», этот Венсан убит. В отношении них справедливость восторжествовала.
— Но остаются еще какой-то Морис — мадам Биффар назвала его «здоровяк Морис» — и рыжий Деде! — возразила Элизабет. — Если бы я вовремя их разыскала, может, узнала бы что-то еще. Но, увы, времени на расспросы у меня было очень мало!
Жан стукнул бокалом о стол. Сейчас и он разделял сожаление племянницы:
— Твоя правда, Элизабет. Встреть я сегодня этих мерзавцев, я бы дух из них вышиб! Скорее всего, они до сих пор живут в припортовых трущобах. Но теперь ничего не поделаешь.
— К сожалению, Жан, это так, — вздохнула Бонни. — И незачем расстраиваться!
— Я согласна с Бонни — незачем, — кивнула Элизабет. — Виноватый в этом деле один, и мы все знаем, кто это. И он наверняка уже уничтожил все улики. Пусть его накажет Господь…
Она выпила немного белого игристого вина, а в левой руке сжала крестильный медальон матери, который считала своим талисманом.
— Оставим позади наши огорчения и неприязнь, — мягко сказал Ричард. — Лисбет, любимая, я знаю, тебе много пришлось выстрадать, но твои родители желали тебе счастья. Поэтому прошу, оставь на время поиски правды и ответов, которые облегчения не принесут. Это касается и вас, Жан!
— Отлично сказано! — подхватила Бонни. — Элизабет, мы посреди океана, и тут никто тебя не обидит!
Молодая женщина разгладила невидимую складочку на юбке. Ей все еще было очень тревожно. Что ж, придется делать вид, что все хорошо, — притворяться, ни на мгновение не забывая о предостережении свыше. Что, если не предостережение, этот сон, в котором она увидела себя раненой? Удар ножом? Выстрел? Если б знать!
И пока она, сидя за столом, безмятежно улыбалась близким, в голове неотвязно крутилось: «Кто умирает? Кто?»
В доме доктора Фоше. Городок Эгр, что в департаменте Шаранта, среда, 28 июня 1899 года
Гуго Ларош провел эту ночь на раскладной кровати, которую по его просьбе установили тут же, в рабочем кабинете доктора Фоше. А пробудившись, невольно ужаснулся содеянному. Неужели он столько всего натворил? Ощущение было, будто смотришь со стороны на чьи-то чужие безумства… Расстроенный, он потер глаза и сел на край своего узкого ложа.
