- Нет пока, - с мечтательным видом отвечала девочка. - Может, назвать ее Кати, в твою честь? Папа всегда так ласково говорит это слово - Кати…
- Почему бы и нет? - сказала Катрин.
Через пару минут они уже поднимались по бесконечному трапу, крутому и с очень скользкими ступеньками. Водяные брызги долетали до твиндека, где уже было очень мокро, и всем, кто шел по трапу вверх или вниз, приходилось крепко держаться за поручни.
Катрин вынуждена была ненадолго остановиться, прижав руку к животу. Малыш активно шевелился, и для нее это было облегчением: накануне он не напоминал о себе.
- Мамочка, тебе плохо? - спросила Элизабет.
- Нет, моя принцесса, нет. Я в порядке. Давай поторопимся!
По ярко-голубому небу плыли белоснежные облака. Волны, высокие и мощные, обтекали величественный черный корпус «Шампани». Катрин невольно залюбовалась бирюзовым цветом воды.
- Не устаю смотреть на море, - со вздохом произнесла она. - Разве бывает что-нибудь прекраснее?
Она подставила свое очаровательное лицо океанскому ветру, заправила за ухо танцующие у лица светлые прядки.
- Папа говорил, мы увидим китов, - сказала Элизабет. - Но пока они что-то не приплывают.
- Подождем еще немного, милая!
Молодая женщина повернулась на звук голосов. В десяти метрах от них собралось небольшое общество. На некотором отдалении от основной группы стоял, активно жестикулируя, матрос в форменной темно-синей блузе и фуражке.
За спинами людей Катрин только теперь разглядела рыжевато-коричневую меховую громадину.
- Неужели нашего обитателя гор вывели на прогулку? - Она обернулась к дочке: - Может, подойдем поближе? Не испугаешься?
- Нет, я медведя совсем не боюсь. И того господина в большой черной шляпе тоже!
- Вот и славно! А я думала, не из-за медведя ли тебе этой ночью снились плохие сны.
Элизабет помотала головой. Она просто не могла ответить родителям, когда они расспрашивали о ночных кошмарах; чаще всего видения, заставлявшие ее ночью кричать от ужаса, после пробуждения становились смутными и запутанными. От них оставалась только чувство печали, но скоро забывалось и оно.
Послышался раскатистый голос дрессировщика медведей. Житель Пиренеев громко препирался с матросом.
- Как это - моему мишке нельзя потанцевать? Пусть люди посмотрят, порадуются! Даже те, кто едут первым классом, готовы похлопать Гарро!
Горец тростью, окованной железом, указал на тянущийся вдоль судна узкий коридор и террасу одного из салонов, откуда богатые пассажиры наблюдали за представлением. Дамы были в роскошных платьях и шляпах с пышными перьями, их драгоценности сверкали на солнце.
- Капитан - единственный хозяин на корабле, - не сдавался молодой матрос. - И он не хочет никаких развлечений на борту сегодня утром. У нас покойник и все связанные с этим хлопоты. Неужели непонятно?
Медведь в прочном наморднике, равнодушный к этим доводам, внезапно встал на задние лапы и принялся раскачиваться из стороны в сторону, потом по очереди поднимать лапы.
- Смотрите сами, Гарро хочет размяться! - заявил дрессировщик.
Засмеялась женщина, восторженно присвистнул подросток. В медведя полетели мелкие монетки, и он изобразил некое подобие реверанса. Катрин отступила: на эту униженную покорность было жалко смотреть.
- Кати! Принцесса моя! Вот вы где! Я вас искал.
Гийом обнял супругу за талию. Элизабет была увлечена представлением, и супруги отошли на два шага.
- Кати, я ходил к родным Ракель Бассан. Они молятся у ее смертного одра. Похороны состоятся сегодня вечером, - шепнул он ей на ухо. - Подумать только! Они собираются устроить похороны по морскому обычаю, то есть тело, завернутое в саван, сбросят в океан.
- Господи, какой ужас! - содрогнулась Катрин.
- Капитан говорит, другого выхода нет. Отчего умерла мадам Бассан, неясно, он опасается распространения инфекции. К тому же мы посреди океана.
Катрин перекрестилась, охваченная священным ужасом. Гийом привлек ее к себе, поцеловал.
- Я поприсутствую на церемонии вечером, - сказал он, - а вы с Элизабет оставайтесь в спальном отсеке. Она очень нервная, лучше ее от этого оградить.
Девочка подбежала к родителям. Она улыбалась, сжимая в руке куклу.