- Я многим обязана мсье Дюкену, - внезапно начала Адела. - Я была ужасно несчастна, поверь мне на слово, после постигшей нас трагедии. Не знаю ни как, ни почему мне это пришло в голову, но однажды я поехала на мельницу - разумеется, тайком. Может, мне хотелось разделить свое горе с отцом и братьями Гийома… Антуан принял меня радушно, ни в чем не упрекнул. Гуго выстроил между нами и Дюкенами непреодолимую стену из пренебрежения и ненависти.
- Ненависти, говорите вы? - удивилась Элизабет. - Притом что называете моего второго деда по имени?
- После стольких лет мы с Антуаном стали добрыми друзьями. У него я научилась смирению и благодаря ему обрела веру - не ту, наигранную, которой хватает лишь для того, чтобы по воскресеньям ходить в церковь. Нет, веру истинную, которая в сердце. И Господь, наверное, простил все мои былые грехи, раз мне даровано невероятное счастье - снова обрести тебя. И я сумею тебя защитить!
Если бы Элизабет не смотрела так восторженно на приближающиеся крыши мельницы и крытый вход с большой дверью, она бы спросила себя, от чего бабушка собирается ее защищать. Но она, чувствуя, как сильно бьется у нее сердце, уже ничего не слышала: коляска въезжала на просторный, весь в весенних лужах двор.
- Господи, просто не верится! - пробормотала она. - Тут все как раньше!
Вид замка оставил ее почти равнодушной, увидев же сложенные из грубого камня стены, ставни цвета обожженного дерева, она содрогнулась от необычайного волнения. Тут, в этих старинных постройках и домике родителей в Монтиньяке, прошло ее раннее детство.
Антуан Дюкен вышел на порог и помахал рукой. Лицо у него было очень доброе, все в морщинах. В голубых глазах старика стояли слезы.
- Дедушка Туан! - вскричала девушка, выпрыгивая из коляски. - Дедушка Туан, милый!
Она побежала ему навстречу, раскинув руки, прямо по лужам, не заботясь о том, чтобы не испачкать юбки. На ее возгласы из дома выскочили Пьер и Жан.
- Моя девочка! Моя красавица! - сквозь рыдания восклицал старый мельник, заключая ее в объятия.
Слова больше были не нужны. Они крепко обнимали друг друга, чтобы увериться, что это не сон.
- Мадам Адела, неужели это Элизабет? - изумился Жан, перехватывая поводья. - Я бы ее не узнал!
- Уверяю тебя, Жан, это она. Просто наша девочка выросла.
Пьер, потрясенный, молча потирал подбородок. Он почему-то оробел, так и остался стоять, где стоял.
- Ну в каком виде мы встречаем племянницу! - продолжал Жан. - Оба с ног до головы в муке! Мы как раз насыпали мешки, чтобы отвезти в Вуарт.
- Вам нечего стыдиться, господа, - весело отозвалась Адела. - Ремесло мельника - в ряду самых почетных. Если бы не вы, из чего бы сограждане пекли хлеб?
Чтобы получше рассмотреть девушку, Антуан Дюкен слегка отстранился, но из своих объятий ее не выпустил.
- Дай полюбоваться собой, моя крошка! - с трудом переводя дух, сказал он. - Слава Господу нашему за его бесконечное милосердие! Я смотрю на тебя после стольких лет траура, сомнений и тщетных надежд!
Мельник знаком подозвал сыновей, которые все еще стояли возле экипажа. Адела, опершись на руку Жана, соскочила на землю, потом мягко подтолкнула молодого человека вперед.
- Дядя Пьер! Дядя Жан! - воскликнула Элизабет, оборачиваясь.
На этот раз оба поспешили на зов, забыв о смущении - столько нетерпения было в ее вибрирующем голоске. Будучи совсем крошкой, она так их и звала, если вдруг упадет и ссадит коленку или захочет покататься на качелях в саду.
- Боже, глазам своим не верю! - вскричал Пьер, обнимая девушку.
- Надо же, какая ты красавица! - шутливым тоном произнес Жан, хотя у самого от волнения комок стоял в горле.
Элизабет смотрела на молодых Дюкенов во все глаза. Оба дяди были так похожи на ее отца, Гийома, что она расплакалась.
- Дети, идемте в дом! - предложил Антуан Дюкен. - Что-то ноги меня совсем не держат. Оно и понятно: такое счастье! Я успел отвыкнуть…
Старик улыбался, но Жан поспешно подошел, чтобы помочь ему войти в дом.
- А я схожу за Ивонной, - сказал Пьер. - Она должна быть сейчас с нами, и наши сыновья тоже. Учитель наверняка их отпустит с уроков, ведь в нашей семье большой праздник. Элизабет, у нас с Ивонной два прекрасных мальчугана, Жиль и Лоран, твои двоюродные братья!
