— Во всяком случае, — продолжал Рубенс, не прерывая трапезы, — я считаю, что ты получил по заслугам. Ты шагнул из дерьма в сад, где растут розы. — Вилка замерла на полпути к его рту. — И эти розы отнюдь не принадлежат тебе. Что я сделал тебе такого, за что ты вдруг пнул меня так исподтишка, а? Я поручил тебе это дело, но ты все еще чем-то недоволен. Тебе мало куска, ты хочешь всю тушу целиком. Неужели ты и впрямь думаешь, что способен обойти меня?
С различимым вздохом Спенглер уселся на место. Взяв свою скомканную салфетку, он провел ей пару раз по лицу.
— Меня обидело, что со мной обращаются, как с помощником официанта. Вот и все.
— Без тебя нам бы не удалось договориться относительно фильма с Брандо так быстро, — подчеркнуто заметила Берил.
— Я знаю, но...
— Тебе не нравится, как с тобой обращаюсь. Я правильно понял? — осведомился Рубенс. Спенглер молча смотрел на него.
— Ну что ж, дружище, тогда тебе придется усвоить одну истину. Ты должен заслужить уважение всех нас, присутствующих здесь. Не жди, что тебе поручат легкую и приятную работу. У нас у всех есть свои обязанности. Если мы не выполняем их, а будем сидеть целыми днями напролет, восторгаясь собственными идеями и способностями, дело стоит на месте. Если ты думаешь, что тебе все сойдет с рук только потому, что ты знаешь Брандо лучше, чем его жена, так ты ошибаешься. Мне на это плевать. Тебя просто может сдуть ветром. Такие вещи происходят с людьми каждый день. Еще вчера они приносили пользу, а сегодня их поезд уже ушел. — Он оттолкнул от себя пустую тарелку. — Послушай, нельзя сказать, что у тебя кишка тонка или пусто в голове... по крайней мере, если б я думал иначе, то прежде всего никогда бы не порекомендовал тебе Дайне. Только перестань вилять из стороны в сторону, и мы станем кроткими и нежными, как мышки.
Подошедший официант забрал тарелки у всех, кроме Спенглера.
— Ничего, — сказал ему Рубенс, — мы подождем, пока Дори доест.
— Ты любишь меня? — спросил он, когда они вернулись домой.
— Да.
— Никогда не думал, что найдется женщина, которой я задам такой вопрос.
— Ты не спрашивал об этом свою жену?
— Я всегда притворялся внутри, будто она любит меня. — Он провел ладонью по ее руке снизу вверх. — Мне так хотелось услышать правду хоть раз в жизни.
— Зачем? — шепотом спросила она. — Ведь именно ты, в конце концов, бросишь меня. Он изумленно уставился на нее.
— С чего ты это взяла?
— С того, — она приложила руку к его груди, — что я никогда не знаю наверняка, что творится там. Иногда мне кажется, что у тебя сердце из стекла... нет, из пластика: сквозь него можно видеть; но нельзя его разбить. Ты похож на этот город, Рубенс. Город, который на самом деле вовсе им не является. Он есть, и его нет, одновременно. — Она положила голову ему на грудь.
Крепко прижав ее к себе, он спросил:
— А что случится, если я брошу тебя?
— Ничего, — сказала она. — Ровным счетом ничего.
* * *
Бонстил позвонил поздно утром, когда Рубенс уже уехал в офис.
— Ты не спишь?
— Подожди минутку. — Перевернувшись в постели, она лежа потянулась. Спала она или просто замечталась? Она не знала. Ее голова была забита мыслями об оружии и женщинах в униформе, Джорджем и ООП, Найджелом и ИРА.
— Порядок, — сказала она. — Что слышно?
— В лаборатории нашли следы стрихнина в порошке, принесенном тобой, — начал он без подготовки. — Ты просто не откликнулась на свое призвание, как я говорил. Тебе надо было идти работать в полицию.
С нее как рукой сняло остатки сна. Она села в кровати.
— Это значит, что он все еще в опасности.
— Возможно. Вероятно, он случайно проведал об операциях Найджела по переброске оружия. — Он сделал паузу. — Может быть мне стоит приехать к тебе?
— Зачем?
— Если Крис в опасности, есть шанс, что и ты тоже. Вы провели вдвоем слишком много времени, чтобы убийца думал, что ты не знаешь что-то, что известно Крису.
— Это смешно. Ему бы пришлось научиться читать мысли.
— Как угодно, — ответил он равнодушно. — Кстати, я установил наблюдение за нашим другом Чарли By. Возможно он сумеет вывести нас на что-нибудь интересное.
— Бобби, я дала слово...