— Что?
— Тебе нельзя останавливаться. Ты должна продолжать... пока не будешь уверена, что я снова не отк... отключусь. — Его веки задрожали, словно ему лишь ценой огромных усилий удавалось оставаться в сознании. — Теперь нельзя... нельзя позволить мне умереть... еще раз, Дайна... Я больше... не проснусь... никогда...
Застонав, она подняла вновь и обрушила на его грудь стиснутые кулаки. Дрожь пробежала по его телу от этого двойного удара, и Дайна в ужасе вскрикнула. Однако она ударила его вновь, и на сей раз глаза Криса распахнулись. Он не мог говорить, но продолжал смотреть на нее нежным, бесконечно любящим взглядом, пока она раз за разом опускала кулаки на его грудь. И Дайна, видя этот взгляд, чувствовала, знала, что для нее сейчас самое главное на свете не дать ему угаснуть. Она понимала, что это единственная ниточка, соединяющая Криса с жизнью, и что, глядя на нее, он будет продолжать сопротивляться, не сдастся без борьбы.
Она выбивала барабанную дробь на его руках, груди, животе, бедрах, боках, даже шее. И на каждый удар он, как животное, отвечал ворчанием. Судороги пробегали по его одеревеневшему от напряжения телу. Его кожа была белой, как мел, и казалась прозрачной, как папиросная бумага.
Дайна увидела пульсацию, появившуюся в его начавших проступать на поверхность голубых венах, и закрыла глаза. Горячие соленые слезы выступили сквозь ее зажмуренные веки; ее дыхание участилось. Она всхлипывала при каждом ударе, заметив, что это придает ей силу. Наконец, ей начало казаться, что больше не нужно прилагать усилий: ее, ставшие невесомыми, кулаки сами собой взлетали в воздух и молотили тело Криса, как две кувалды.
Она смутно различала очертания комнаты, словно изображение на старой фотографии, долго пролежавшей на ярком свете. Казалось, исчезло все вокруг, и они остались вдвоем, слившись в объятии, несравненно более интимном и крепком, чем сексуальная близость. Дайна уже не замечала ни своих ритмичных движений, ни мыслей, даже не чувствовала собственного дыхания.
Время будто остановилось. Их тела слипались вместе от пота, как от клея, и Дайна жадно ловила воздух широко открытым ртом.
Бессвязно крича, Крис пытался спихнуть ее с себя, поворачиваясь то так, то эдак. Однако она продолжала неистово молотить его до тех пор, пока, совершив титаническое усилие, он не умудрился повернуться на бок. Его опять сильно стошнило.
— Крис, Крис, Крис... — Сама не зная откуда взяв силы, она встала на четвереньки и слезла с отвратительно воняющей постели. Затем она принялась тянуть Криса на себя, и когда он наконец тяжело плюхнулся на пол, потащила его через низкий порожек в ванную. Пнув ногой одно, второе, третье проклятые полотенца — тяжелые, как куски цемента — она умудрилась каким-то чудом запихнуть его в ванную и машинально открыла до конца кран холодной воды. Раздался громкий шум. Дайна поморщилась от пенистых брызг и вдруг испуганно вскрикнула, потому что Крис, фыркнув, сел и судорожным движением потянул ее к себе под душ.
— Эта чертова вода слишком холодная! — Он хотел было вылезти из ванны, но Дайна затащила его обратно.
— Посиди здесь. Пока. — Ей пришлось почти прокричать эти слова, чтобы перекрыть шипение тяжелого потока, обрушивавшегося на них сверху.
Они оба дрожали и покрылись гусиной кожей. Взяв его голову в ладони, Дайна прижала ее к своей груди.
— Говори со мной, — попросила она. — Я не хочу, чтобы ты заснул сейчас.
— Я не..., — он закашлялся, захлебнувшись. Потом опять фыркнул. — Я не в состоянии соображать.
— Ну так хоть попытайся, черт возьми! Какого дьявола ты делаешь в этой крысиной дыре?
— Скрываюсь.
— От кого?
— От всех.
— Перестань!
— Ну, от треклятой группы, устраивает?
Струйки воды, хлюпая и журча, стекали по их спинам.
— Что ты сделал, Крис? — тихо спросила она.
— Я сделал то, что по твоему мнению должен был сделать. Я покинул группу.
— Не может быть!
— Я думал, Бенно хватит кондрашка. Его рожа посинела. Он рвал и метал...
— А что Найджел?
— Он не сказал ничего... — Крис остановился, словно восстанавливая в памяти эту сцену. — Это было самое страшное. Он не промолвил ни слова. Просто отвернулся и взглянул на Тай. — Он фыркнул. — Старина Ролли сказал: «А, чепуха, Крис», а Ян молча пнул свой усилитель; он был просто вне себя. Когда я пошел к выходу... мы не можем пойти и обсохнуть прямо сейчас? Я уже весь сморщился, как пенсионер.
