- Конечно, чтобы тот не верил слухам о помолвке, - добил меня он и захват его
рук, которые он так и не убрал с моего лица, стал жёстким . - Тебя и на минуту
оставить нельзя! Никаких помолвок! Больше никаких поездок в город! Сидишь в
академии и думаешь лишь об учёбе! Ты меня поняла?
Помимо жёсткого и властного тона в его словах вплелось ментальное
принуждение. Автоматически я выстроила щит, чем ещё сильнее его разозлила.
- Ты... меня... поняла? - севшим голосом процедил он. - Учёба, а не женские
тряпки и флирт!
Вместо того, чтобы испугаться, я взбесилась. Сказалась накопившаяся усталость,
и чувство самосохранения отказало.
'Я и так думаю только об учёбе и сижу в академии! - взорвалась в ответ. - Я
экстерном сдаю предметы. Я тренируюсь со старшекурсниками. Вечерами падаю
от усталости и даже не слежу за полнолунием, так как сил на то, чтобы бояться нет.
Единственный раз захотела отвлечься и сходить в театр. Просто посмотреть
представление!!! Я никогда не была в театре. И тряпки я эти надела, потому что
иного выбора не было! Я не искала внимания, я не ожидала, что придётся
столкнуться с опекуном, тёмными... и вами!'
Самым возмутительным образом мысленно я буквально кричала на Главу Тайной
канцелярии.
Наверное, не стоило удивляться, что кара не заставила себя ждать, но для меня
стало полнейшей неожиданностью, когда его губы накрыли мои. Властно, не давая
вдохнуть и малейшего шанса на сопротивление. От потрясения я замерла и отмерла
лишь в тот момент, когда ощутила его язык у себя во рту. Я забилась в его руках, но
он жадно целовал меня, не обращая внимания на моё сопротивление и подчиняя
себе. И чем сильнее я сопротивлялась, тем более властно он сминал мои губы,
делая поцелуй болезненным, пока я не выбилась из сил.
Стоило мне обмякнуть в его руках, принимая наказание, как и он перестал на меня
давить и поцелуи стали мягкими, бережными. Меня колотило, хотя последние его
прикосновения, перед тем, как он отстранился, были едва ощутимы.
Я чувствовала на себе его взгляд, но отводила глаза. Мне казалось, что в
полумраке кареты видно, как горят мои губы.
- Успокоилась? - сдержанно спросил он.
Я молчала, не поднимая глаз. Кричать на лорда Хэйдеса мне перехотелось. Как
отрезало.
- Больше никаких вылазок в город. Поняла?
Я кивнула, всё так же не смотря на него.
- Вот это, - коснулся он кулона на моей груди, и я окаменела, - отдашь.
Я даже не дышала, боясь пошевелиться. Моего кивка он не дождался, но молчание
принял за согласие. Я вздохнула лишь когда он убрал руку, и не поверила своему
счастью, когда он постучал, останавливая карету.
- Мои люди сопроводят вас до академии.
Я никак не прореагировала на это замечание, но не успела карета остановиться,
тут же встала с его колен, благо меня больше не удерживали. Я на него так и не
взглянула, покидая экипаж. За нами действительно ехал ещё один, из которого
вышел мужчина и открыл для меня дверцу. Намёк был прозрачен.
Кайл назвал адрес, куда нас следуют отвезти. В карете мы были не одни, и
поговорить не удалось. После того, как я вернула себе прежний вид, нас доставили
в академию, и мы благополучно добрались до моей комнаты, на пороге которой я
рассталась с Кайлом. Кулон ему так и не отдала. И не потому, что забыла. Я не
собиралась подчиняться приказу, отданному в такой форме. Тень обвиняет Кайла в
нечестных намерениях, а сам ведёт себя неизмеримо хуже.
Парень переживал за меня. По возможности я постаралась убедить его, что со
мной всё в порядке, но мой вымученный вид говорил об обратном. Было поздно, и
к себе я его не приглашала. Я видела, что его переполняют вопросы, но он не
настаивал.
Мне настолько сильно хотелось остаться одной, что я тут же сбежала в ванную
комнату до появления Гасса. Объяснятся с брейдом у меня не было сил. Вообще не
желала никого видеть. С особым удовольствие залезла в ванну, и долгое время
отмокала в ней. Гая как всегда сбежала от воды, а я с тоской посмотрела на неё.
Даже она не может защитить меня от Тени! Уж лучше бы он мне пощёчину дал,
наказывая за неуважительное поведение, чем так. Было очень обидно. Наверное,
глупо обижаться на Главу Тайной канцелярии, но ничего не могла с собой поделать.
