У Полли еще оставалось немало вопросов, но Доминго становился все более отрешенным и отвечал на них односложно, да и неохотно. Сознавая, что он предпочитает сейчас остаться один, Полли посидела еще несколько минут и ушла.
Она не хотела, чтобы ее присутствие было нежеланным, но ей так хотелось помочь именно ему и быть нужной именно ему...
На следующее утро за завтраком в общей столовой между беженцами разгорелся спор. Полли осталась, чтобы послушать.
Небольшая группа из двенадцати или пятнадцати человек – все члены спасательного эскадрона Доминго – была готова начать все сначала и уже сумела разработать план восстановления и реконструкции Шубры.
Другие участники спора – оппоненты, говорили, что с Шуброй покончено навсегда и назад дороги нет, восстановить ничего невозможно. Обе группы не пытались убедить друг друга в собственной правоте. Но, похоже, никогда не смогли бы прийти к одному мнению или выработать единую линию поведения.
В разгар дискуссии появился Геннадиус. Он казался бодрее и веселее, чем вчера.
– У меня для вас хорошая новость, ребята! Только что прибыл пилотируемый корабль из Главного сектора. Как мы и ожидали, там прореагировали на катастрофу в Лайоунинг. Я уверен, что правительство ответит также, когда узнает о бедствии, приключившемся с вами...
Правительственный сектор выделит средства из фонда катастроф на восстановление Шубры, как, впрочем, и для других колоний, попавших в беду.
Присутствующие обменялись взглядами. Обе группы: и те, кто стоял за возрождение Шубры, и те, кто собирался уезжать, шумно приветствовали это известие. Кто-то с надеждой спросил:
– Вы считаете это решением проблемы, командир?
– Несомненно! Насколько я знаю, сектор планирует в отдаленном будущем полностью заселить Милкпейл. Пусть сейчас это и кажется далекой и трудновыполнимой задачей.– Помолчав Геннадиус добавил:
– Я тоже хочу этого. И чем больше людей будет жить на нашей территории, тем легче будет это осуществить.
– Колонии хорошо приживаются в Милкпейле,– добавил кто-то, желая казаться оптимистом.– И потом мы уже научились хоть как-то себя защищать. Туманность все еще полна жизни.
– Да. Берсеркерам обеспечена работа еще на тысячу лет,– возразил кто-то из тех, кто во всем разуверился и намеревался уехать. Оптимисты промолчали.
Через несколько минут прерванная беседа возобновилась.
“Будущее Шубры,– подумала Полли,– наверное решается сейчас. Решается без участия равнодушного мэра и при отсутствии большинства уцелевших шубринцев, которые на своих кораблях уже отправились защищать чужие жизни и чужие дома”.
Но она не собиралась расстраиваться по этому поводу – у нее и так было достаточно причин для тревоги.
Когда Геннадиус ушел, Полли последовала за ним. Он оглянулся, посмотрел на нее и, не сбавляя шага, начал разговор, сам выбрав предмет для обсуждения:
– У меня еще один зал полон людей, там внизу.
Мимо них прошел Искандер Бейза, кивнул Полли, затем остановился и с любопытством посмотрел им вслед.
– Это не беженцы,– продолжал Геннадиус.– Это переселенцы с Сектора – потенциальные колонисты. Они были подняты по тревоге и прибыли сюда на базу сразу же после получения сигнала. Я хочу с ними переговорить лично до того, как они наслушаются о наших проблемах, из других уст. Если хотите, пойдемте со мной. Послушаете. Я буду говорить правду. Не собираюсь приукрашивать действительность.
– Спасибо. Пойду с удовольствием.
Вместе с Геннадиусом она вошла в конференц-зал, где собралось приблизительно столько же человек, сколько в недавно оставленной ими столовой, но атмосфера здесь царила совсем другая.
Собравшиеся в этом зале заметно отличались от физически потрепанных колонистов. Новые пришельцы хотя явно и волновались, но казались здоровыми и не производили впечатление уставших людей.
К моменту прихода Полли и Геннадиуса потенциальные переселенцы прослушали полный официальный отчет о последних катастрофах, который скорее представлял собой скрупулезную статистику лишь голых фактов. За короткое время, проведенное на базе, они, естественно, узнали гораздо больше от уцелевших колонистов после нападения. Поэтому казались в достаточной степени озабоченными и расстроенными.
