Ронан не ответил, они продолжили путь. Они прошли ещё несколько метров, когда Адам сказал:
— Ронан, да ладно!
Они двигались медленно, запинаясь. Адам затормозил, и это резко дёрнуло остановиться Ронана, что заставило остановиться Блу, и затем, наконец, Гэнси. Чейнсо парила сверху, задевая крыльями близко расположенные стены пещеры. Она снова уселась отдохнуть на плече Ронана, её голова склонилась низко и настороженно. Она лихорадочно чистила клюв о его футболку.
— Что? — потребовал Ронан, помахивая пальцами в сторону ворона.
— Пение, — ответил Адам.
— Я ничего не делаю.
Адам зажал пальцем одно ухо.
— Теперь знаю... Знаю, что это не ты.
— Думаешь?
— Нет, — голос Адама был тихим. — Я знаю, что это не ты, потому что я слышу это оглохшим ухом.
Легкий озноб пробежал по коже Гэнси.
— И что оно поёт? — спросила Блу.
Клюв Чейнсо раздвинулся. Она запела вибрирующим, слабым голоском, совершенно не её грубым вороньим голосом:
— Все девы, молодые и честные, слушайте своих отцов...
— Прекрати, — заорал Ронан. Не на Чейнсо, а на пещеру.
Но это был не Энергетический пузырь, и, что бы это ни было, оно не обращало внимания на Ронана Линча.
Чейнсо продолжала петь – трюк был ещё более ужасен, потому что она таки не закрывала клюва. Как будто она была всего лишь рупором для какого-то звука изнутри.
— Мужчины всей его земли, они слушали своих отцов...
Ронан заорал снова:
— Кто бы ты ни был, прекрати! Она моя.
Чейнсо прервалась на смех.
Это был высокий, лукавый смех, такой же певучий, как и песня.
— Господи Иисусе, — сказал Гэнси, чтобы скрыть звук поднимающихся дыбом волосков на теле и сжавшихся яиц.
— Чейнсо, — рявкнул Ронан.
Птица устремила своё внимание на него. Она смотрела на него, склонив голову, было в ней что-то незнакомое и напряжённое. Она стала больше, её чернильные перья были взъерошены вокруг шеи, клюв беспощадный и выразительный. Прямо тогда было невозможно забыть, что в действительности она была нагреженным существом, не настоящим вороном, и работа её ума была таким же мистическим порождением Ронана Линча или Энергетического пузыря. На кошмарную секунду, слишком быстро, чтобы Гэнси успел сказать что-либо, он подумал, что она собирается вонзить свой клюв в Ронана.
Но она просто сжала клюв, а затем полетела по проходу вперёд них.
— Чейнсо! — позвал Ронан, но она исчезла в темноте. — Чёрт. Развяжите меня.
— Нет, — одновременно сказали Адам и Блу.
— Нет, — более жёстко согласился Гэнси. — Я даже не знаю, стоит ли нам продолжать путь. Я не заинтересован в том, чтобы скормить нас пещере.
Дезертирство Чейнсо тоже ощущалось неправильным. Повёрнутым каким-то образом боком или наизнанку. Всё казалось непредсказуемым – что само по себе странно, потому что получалось, будто всё до этого момента было предсказуемым. Нет... неизбежным.
Теперь, казалось, произойти могло что угодно.
Взгляд Ронана всё ещё концентрировался на тёмном проходе, его глаза искали Чейнсо и не находили её. Он ухмыльнулся:
— Вы можете остаться, если слишком боитесь.
Гэнси знал Ронана слишком хорошо, чтобы позволить этой колкости задеть себя.
— Я не за себя боюсь, Линч. Сворачивай это.
— Я думаю, оно просто пытается нас запугать, — вполне здраво отметила Блу. — Если бы оно действительно хотело нам навредить, то могло бы это сделать.
Он подумал о клюве Чейнсо, балансирующем так близко к глазу Ронана.
— Адам? — Гэнси обратился в конец цепочки. — Вердикт?
Адам был тих, пока взвешивал варианты. Его лицо в свете фонаря на голове Гэнси казалось странным и изящным. Быстро и без объяснений он потянулся к стенам пещеры. Хоть он и не был нагреженным созданием, сейчас он был одним из созданий Энергетического пузыря, и это было сложно не заметить в том способе, которым его пальцы перебирались по стенам, и в черноте его глаз, когда он ни во что не всматривался.
Блу произнесла:
— Он тоже...
Одержим.
Никто не хотел договаривать.
Ронан поднял палец к губам.
Адам, казалось, слушал стены – кто этот человек, он всё ещё твой друг, что он отдал Энергетическому пузырю, чем он становится, почему ужас вдали от солнца растёт намного сильнее – а затем осторожно сказал:
