— А что в пещере, что делает её проклятой?
— СПЯЩИЕ, — ответил он.
Это соответствовало интересам Блу.
— ЕСТЬ ВЕЩИ, СПЯЩИЕ ПОД ЭТИМИ ГОРАМИ. ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ ОСТАЛИСЬ СПЯЩИМИ.
— Хочу?
Он кивнул.
— Почему бы я этого хотела?
Он ел свои спагетти.
— Не говорите, что я пойму, когда стану старше. Я уже взрослая.
— РАЗВЕ ТЫ НЕ ВИДЕЛА ТВОЕГО ДРУГА?
Видела. В самом деле, видела.
Со вздохом он принес большую книгу фотографий – альбом семьи Диттли. Своего рода опыт, который, как всегда подозревала Блу, был бы очаровательным и интригующим, проницательный и скрытный быстрый взгляд в прошлое чужой семьи.
Но было не так. Было очень скучно. А между историями о рождениях, которые прошли, как вы могли бы себе представить, и походах на рыбалку, которые случались, как походы на рыбалку, появилась другая история: семья, живущая в устье пещеры, где что-то спало так беспокойно, что оно выглядывало из зеркал, из глаз, вылетало из динамиков и иногда заставляло детей срывать обои со стен или жён вырывать горсти собственных волос. Этот беспокойный спящий становился всё громче и громче от поколения к поколению, пока, наконец, Диттли не шёл в пещеру и не отдавал себя темноте. Позднее остальная семья забирала его кости и наслаждалась следующими несколькими десятилетиями мира и покоя.
А ещё было много фото со строительства автомобильного порта Диттли.
— И вы, как предполагается, следующий? — спросила Блу. — А кто придет на смену после вас?
— Я СЧИТАЮ, МОЙ СЫН.
Блу не обмолвилась, что в доме не было никаких доказательств чьего-либо присутствия, но он, должно быть, это уловил, потому что добавил:
— ЖЕНА И ДЕТИ УЕХАЛИ ПЯТЬ ЛЕТ НАЗАД, НО ОНИ ВЕРНУТСЯ, КОГДА ПРОКЛЯТЬЕ НАКОРМИТСЯ.
Она была так поражена, что съела все свои спагетти, не задумываясь.
— Я никогда не встречала кого-либо ещё с проклятием.
— КАКОЕ ТВОЁ?
— Если я поцелую мою настоящую любовь, он умрет.
Джесси кивнул, будто говоря: «Ага, хорошее».
— Ладно, но почему вы просто не уедете? Продайте этот дом, кто-нибудь другой может заняться обоями и прочим?
Он пожал плечами... Это было массивное пожатие плечами.
— ЭТО ДОМ.
— Верно, но дом может быть и на другой стороне Генриетты, — упорствовала Блу. — Вы всегда можете доехать досюда и сказать: «Ого, привет, дом с кровавыми стенами, увидимся позже!» Проблема решена.
Он взял её чашку и поставил в раковину. Казалось, он не обиделся, но также ясно, что не согласился с ней, так что он не собирался комментировать что-либо дальше.
— Также, когда... — Блу начала, но была перебита яростным стуком. Он звучал так, будто шёл отовсюду. Проклятие? Ноа? Она вопросительно указала на зеркало.
Джесси покачал головой и произнёс:
— ВХОДНАЯ ДВЕРЬ.
Он вытер руки о кухонное полотенце, которое выглядело так, будто его нужно было вытереть обо что-нибудь ещё, и направился к входной двери. Блу слышала, как та открылась, а затем приглушённые голоса, которые звучали то громче, то тише.
В дверном проёме кухни появились два человека, Джесси стоял позади. Странно, но это были Гэнси и Кайла. Странно было даже представить их обоих, путешествующих где-либо вместе, и даже более странно было принять, что оба они стоят здесь, на кухне Диттли. Оба смотрели на Блу.
Джесси демонстративно указал на неё.
— ВИДИТЕ?
Ворвавшись через порог, Кайла выбросила в сторону Блу руку ладонью вверх. Она плевалась кислотой.
— Ключи от машины. Сейчас же. Ты больше не будешь водить эту машину, пока тебе не стукнет восемьдесят, и ты не поседеешь. Сейчас же. Передай в руки.
Блу уставилась на нее.
— Что? Что?
— Думаешь, ты можешь просто уйти и не звонить?
— Ты же сказала, что никому больше сегодня не нужна машина!
— И ты подумала, это означает, что ты не должна звонить?
Блу собиралась возразить, что она была ответственным человеком, и у них не было причин беспокоиться о её местонахождении, но тут она увидела выражение лица Гэнси прямо позади Кайлы. Его пальцы слегка касались виска и скулы, а глаза смотрели в никуда. Блу была бы неспособна интерпретировать это выражение лица несколько месяцев назад, но теперь она знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что это означает облегчение: безветрие тревожной весны. Он выглядел по-настоящему плохо. Она взволновала их обоих, ужасно взволновала.
