Брови Адама нахмурились. Губы раздвинулись. Его глаза были совершенно чёрными – чёрным зеркальным отражением шара. Время от времени три искривленных язычка пламени, отражённые в шаре, появлялись в его зрачках. Только то два из трёх отражались в одном глазу, а последний – в другом, то все три в одном, а в другом ничего, а то и все три в обоих, а потом чернота.
— Нет, — прошептал Адам. Голос не был похож на его собственный. Блу припомнила ужас той ночи, когда наткнулась на прорицающую Нив в корнях букового дерева.
И снова Блу посмотрела на Кайлу.
И вновь Кайла осталось сидеть неподвижно и внимательно.
— Мора? — позвал Адам. — Мора?
Только изо рта Адама раздался голос Персефоны.
Неожиданно Блу подумала: «Я не смогу». Её напуганное сердце не справится с этим.
Рука Кайлы потянулась через стол, чтобы взять Блу за руку. Они образовали вокруг шара круг.
Дыхание Адама сбилось и замедлилось.
Только не это.
Блу почувствовала, что тело Кайлы сдвинулось, когда она ещё крепче сжала руку Адама.
— Нет, — вновь сказал он и на этот раз собственным голосом.
Пламя было огромным в его глазах.
А потом они вновь почернели.
Он не дышал.
Комната безмолвствовала один удар сердца. Два. Три.
Свечи вышли из шара для прорицаний.
— ПЕРСЕФОНА! — закричал он.
— Сейчас, — велела Кайла, выпуская руку Блу. — Отпусти его!
Блу отпустила его руку, но ничего не произошло.
— Отрежь его, — прорычала Кайла. — Я знаю, ты сумеешь. Я вытащу его!
Когда Кайла воспользовалась свободной рукой, чтобы приложить большой палец по середине лба Адама, Блу лихорадочно представляла, что она сделала, чтобы отрезать от себя Ноа на Монмаут. Только одно дело – заставить Ноа перестать разбрасывать вещи, и совсем другое – вернуть Адама, видя его неподвижную грудь и пустые глаза. Другое – когда его плечи поникли, и лицо упало в ждущие руки Кайлы, прежде чем он резко опустился на шар.
Он верит нам. Они никогда никому так не верил, как верит нам.
Он верит тебе, Блу.
Она резко вскочила со стула и встала у стен. Она попыталась визуализировать белый свет, льющийся, чтобы укрепить их, но это было сложно, так как она видела, как безвольно распласталось тело Адама на гадальном столе. Кайла ударила его по лицу.
— Ну же, ублюдок! Вспомни о своем теле!
Блу повернулась спиной к происходящему.
Она закрыла глаза.
И у неё получилось.
Наступила тишина.
Затем включился верхний свет, и Адам подал голос:
— Она здесь.
Блу развернулась.
— Что ты подразумеваешь под «здесь»? — потребовала Кайла.
— Здесь, — сказал Адам. Он отодвинул свой стул. — Наверху.
— Но мы были у неё в комнате, — возразила Кайла.
— Она не в своей комнате, — Адам нетерпеливо махнул рукой. — Выше... где у вас самое высокое место?
— Чердак, — ответила Блу. — А зачем бы ей подниматься наверх? Гвенллиан?...
— Гвенллиан на дереве на заднем дворе, — сообщила Кайла. — Она поёт каким-то птичкам, которые её ненавидят.
— А зеркала там? — спросил Адам. — Какое-то место, куда она бы пошла искать Мору?
Кайла выругалась.
Она распахнула дверь на чердак и влетела туда первой, Блу и Адам следовали за ней по пятам. Наверху лестницы она вымолвила:
— Нет.
Блу выскочила за ней.
Между двумя зеркалами Нив лежала гора кружева, ткани, и...
Персефона.
Адам поспешил вперёд, но Кайла схватил его за руку.
— Нет, идиот. Ты не можешь оказаться между ними! Блу, остановись!
— Я могу, — ответила Блу. Она встала на колени рядом с Персефоной. Та упала таким образом, который говорил о явной непреднамеренности. Она стояла на коленях, руки за спиной, подбородок задран, зацепившись за подножье одного из зеркал. Её чёрные глаза таращились в никуда.
— Мы её вернём, — произнёс Адам.
Но Кайла уже плакала.
Блу, не заботясь о достоинстве, тащила Персефону за подмышки. Та была легкой и не оказывала сопротивления.
Они бы вытащили её, как Адам и сказал.
Кайла опустилась на колени и закрыла лицо.
— Прекрати, — хрипло огрызнулась Блу. — Иди сюда и помоги.
Она взяла Персефону за руку. Её рука была холодной, как пещерные стены.
Адам стоял, обняв себя, в его глазах читался вопрос.
