— Он ещё не наш. Я могу его отпустить.
— В том-то и вся фишка. От тебя уже ничего не зависит.
Смерть улыбался так счастливо, а Гуахаро сопел почти злобно… А я чуть ногти не сгрыз от любопытства.
— Да что происходит-то? — взвился я.
— Понимаешь, — начал Ашер почти задумчиво. Мне захотелось его придушить, но я не знал, повлияет ли это на его способность говорить. — Существует некая сила… накопленная за очень, очень долгое время. Эту силу сумели освободить. Она ударила в освободителя, стала его частью, изменила его… Но силы слишком много, даже дав освободителю почти всемогущество, она потратила немного… И ударила в родных освободителя, наделяя могуществом и их. И теперь все, кто связан кровными либо ученическими узами с освободителем, получает эту силу. Но её уже осталось немного, один-два человека, почти конец. И настала очередь Гуахаро передавать силу.
— Мне? — не поверил я.
— Тебе.
— А сбежать можно?..
— Если захочешь. У тебя получится.
Я задумался. Покачал головой.
— Вот видишь, Хар? Всё уже решено. Без тебя.
— Ладно, — кивнул я. Вчера меня хотели сделать императором, сегодня — богом… Делов-то! — А почему Гуахаро злится?
— Дело в том, что сила сама по себе — бесформенна, безличностна и безинициативна, а значит, она хорошо принимает черты личности того, в кого попадает. Она не создаёт новые силы, а увеличивает имеющиеся. Первой была девушка, специально созданная, чтобы защищать порядок. Она стала его частью, его владычицей и его же… рабой. Знаешь, кто это?..
Ну, раз спрашивает, то я могу знать. А я знаю только одно божество порядка — Владычицу Ледяных Чертогов.
— Лийина? — предположил я.
— Верно, — кивнул Ашер. — От неё силы ударили в нас с братом. Он был целителем, я — некромантом. А стали Жизнью и Смертью.
— Ага… — покивал я. Не, ну вообще всё логично, если, конечно, предположить существование таких подарочков судьбы.
— У моей сестры есть трое детей, две дочери и сын. Их сила коснулась больше всего, возможно, потому что у них не было сформированной личности на тот момент. Старший, сын, оказался совсем не похож на человека, у него нет даже физического тела. Он имеет огромную власть над пространствами и материями, но почти не имеет собственной воли. Он стал стихией… Лишь изредка он может общаться с нами, но он не видит в этом смысла.
— Вторая дочь, — вмешался Хар, — физическим телом обладает. Но дар её — Знание. Она знает всё. Почти всё. И тоже не имеет смысла в существовании. Она абсолютно равнодушна и инертна… Она бы давно уже умерла, если бы знала как. А этого она не знает — никто не знает, как убить того, кого коснулась сила.
— Третья дочь, — подхватил Ашер. — Одновременно самая человечная и самая бесчеловечная из всех. Её даром и её проклятьем стали чувства. Эмоции и чувства — это та энергия, что движет нами, заставляя подниматься в небо или опускаться на дно. Она единственная из нас, кто в полной мере обладает собственной волей… Но в тоже время, она единственная, кто полностью понимает живых и смертных существ… и понимает, что никогда не будет с ними. Только — над ними.
— Но есть ещё линия… — тяжело сказал Гуахаро. Он всё ещё стоял ко мне спиной. — Сила не возникла из ниоткуда, она накапливалась в одном существе, неспособном ни умереть, ни воспользоваться силой, ни отпустить её самостоятельно. Я стал его учеником, и на меня тоже пала тень его сущности… Я… я всегда мечтал всё контролировать. Сила наделила меня знанием… но не пустыми глупыми фактами, а связями. Связями между прошлым, настоящим и будущим; причиной и следствием. Всеми причинами и всеми следствиями. И я… я могу управлять этими связями, выстраивая цепочку «случайностей» так, чтобы это привело к определённому результату.
— Ты — судьба, — сделал вывод я.
— Верно.
— И ты всё подстроил?.. — прищурился я. Спина у Хара была не особо выразительной.
— А вот тут и кроется причина того, почему он так расстроен, — хмыкнул Ашер. — Он ничего не подстраивал. Точнее, пытался, но ничего не вышло.
— В смысле?.. — вот тут я запутался. Когда это был полумиф, полузадачка для магических сил — это одно. Но когда это касается тебя самого…
