— И как… помогает?..
— Тут хотя бы сердце периодически не останавливается, — пожал плечами он, словно это самое обыденное дело.
— А чего не помиритесь?
— Помиримся, обязательно. Через пару дней, когда немного остынем. А то это может выйти крайне опасно для окружающих.
— «Только не на этой планете», да?
— Да.
Я медленно выдохнул, почти привыкнув к температуре, и погрузился в воду по подбородок. Круто, конечно, быть Смертью… Но, с другой, стороны, все тебя боятся, сердце периодически останавливается, да и работёнка та ещё…
— Ты чего взгрустнул? — удивился Ашер, опираясь локтями на бортик.
— Боюсь я.
— Чего?
— Будущего.
— А чего его боятся? Оно будет ровно таким, каким ты захочешь.
— Ну да, конечно, — вздохнул я. — Было бы всё так просто, несчастных людей не было бы на свете.
— Поверь, счастье не зависит от объективной ситуации. Кто-то рад пролетевшей мимо бабочке. Кто-то не рад и сундуку с сокровищами. Большинство людей несчастны, потому что хотят таковыми быть.
— А ты — счастлив? — в лоб спросил я.
— Конечно.
— Даже несмотря на всё это?..
— Ссоры стоят примирений. А моя сила — самая замечательная на свете.
— Да ладно? — я недоверчиво скосил на него взгляд. Ашер развернулся и, оперевшись спиной о бортик, мечтательно уставился в потолок.
— Да… Знаешь, в некоторых мирах меня почитают как целителя. Смерть милосердна, как бы странно это не звучало. Она забирает боль, дарует покой и облегчение страждущим, даёт душам возможность отдохнуть перед следующим перерождением. Словно сон. Сон для жизни.
Слушая его, я сам чуть не заснул.
— Ты что-то не кажешься слишком спокойным…
— Да, есть такой косяк. Жизнь и смерть неразрывно связаны и, находясь вдали от брата, я невольно приобретаю его черты. Гуахаро не зря хочет меня выпнуть.
— Слушай… — Я заметил в воде некую странность. — А разве здесь где-то проходит и воздуховод?
— Насколько мне известно — нет.
— А что это тогда там за пузырики? — я указал рукой на середину озера.
— М? А, это вода кипит.
— Ч-что? — переспросил я, надеясь, что мне показалось.
— Вода. Кипит. Горячая слишком.
— А-а-а-а… Ага, — глубокомысленно заявил я, напрягаясь. Я же сильф, мне на жару плевать. Совсем-совсем плевать… И я щаз аккуратно так вылезу отсюда без особых повреждений.
— Что-то не так?
— С-сволочь! Знал же?
— Ну, это сложно не заметить… А в чём проблема?
Я просто чуть повернул голову и мрачно на него посмотрел.
— Оу! — Ашер округлил глаза. — Так ты не знал…
Тут же чувствительность вернулась в норму, и я на себе ощутил всю прелесть кипятка. Нет, больно не было… Показалось, будто меня голышом на снег выкинули. А в следующее мгновение я уже потерял сознание.
Очнулся я тут же, в пещере.
— Эгей, неженка! — позвал склонившийся надо мной Ашер. — Подъём!
— Только если ты не при исполнении, — шепнул я, боясь пошевелиться.
И было чего бояться: как только я это сделал, все нервные окончания словно с ума посходили, стремясь доложить мозгу о том, что с ними случилось. Спасибо, я и без вас догадался, можете помолчать?..
— А вот это уже как захочешь, — покачал головой Смерть. Кстати, он уже был полностью одет. Либо я провалялся очень долго, либо он облачается с помощью магии. — Ну так как, будешь помирать?
Я чуть качнул головой.
— Ну, тогда пошли лечиться, — деловито сказал он, подхватывая меня на руки. Я распахнул рот, чтобы закричать, но не успел — упал в обморок от болевого шока. От этого, кстати, и помереть недолго… Ну, тут у Ашера всё на мази.
Конечно, нам влетело. Мне достался только усталый взгляд, а вот Смерти, как старшему и, теоретически, более мудрому, проехались по мозгам со всей тщательностью. Тот, кажется, что-то усвоил и даже стыдливо потупился. Я же, искупавшись в синей жидкости, решил, что приключений на сегодня вполне достаточно и сел учить сильфийский. Даже на обед не пошёл.
Нафиг-нафиг, как говорится. Тут у меня может только мозг взорваться, да и то не буквально.
Но всё оказалось не так уж плохо: сильфийский отличался только письменностью, а все слова были наши… Ну, почти все. Существовали какие-то архаизмы, да и произношение некоторых слов было не таким, но он всё равно был проще языка Солнечной империи, на котором я знаю три ругательства и предлог, или Соладоров, на котором я даже послать куда подальше не могу.
