После долгой задумчивой паузы Горти сказал:
— Так вот кто я такой.
— Таким быть совсем непросто, — сказала Зина.
— Почему ты не рассказала мне об этом давным-давно?
— Потому что было множество вещей, которых я не знала. И сейчас есть… Я не знаю как много Людоеду удастся вытащить из твоего сознания, если он попробует; я не знала, как глубоко должны были укорениться твои представления о себе. Все, что я пытался сделать, это заставить тебя принять, без вопросов, мысль о том, что ты человеческое существо, часть человечества и чтобы ты вырос в соответствии с этой мыслью.
Он вдруг повернулся к ней.
— Почему я ел муравьев?
Она пожала плечами.
— Я не знаю. Может быть даже два кристалла не могут выполнить работу безупречно. Во всяком случае у тебя не было уравновешено количество муравьиной кислоты в организме. (Ты знал, что по-французски муравей называется «fourmi»? В них полно этой кислоты). Некоторые дети едят штукатурку, потому что им не хватает кальция. Некоторые любят подгоревший пирог, потому что им нужен углерод. Если в организме существует дисбаланс какого-то элемента, можно поспорить, что это будет серьезно.
Закрылки были опущены, они почувствовали торможение.
— Мы прибываем. Как далеко отсюда карнавал?
— Около четырех миль. Мы сможем взять такси.
— Зи, я собираюсь оставить тебя где-нибудь вне его территории. Ты слишком много пережила.
— Я иду с тобой вовнутрь, — твердо сказала Банни. — А Зи — я думаю, что он прав. Пожалуйста останься в стороне пока — пока все не закончится.
— Что ты собираешься делать?
Он развел руками.
— То, что смогу. Вытащу оттуда Кей. Помешать Арманду Блуэтту сделать те мерзости, которые он собирался делать с ней и ее наследством. И Людоед… Я не знаю, Зи. Мне просто придется играть в зависимости от обстоятельств. Но я должен сделать это. Ты сделала все, что могла. Давай говорить откровенно; ты сейчас не можешь быстро ходить. Мне придется все время присматривать за тобой.
— Он прав, Зи. Пожалуйста, — сказала Банни.
— О, будь осторожен, Горти — пожалуйста будь осторожен.
«Никакой дурной сон не мог быть страшнее этого», — подумала Кей. Запертая в трейлере с перепуганным волком и умирающим карликом, с сумасшедшим и уродом, который должен был вернуться в любую минуту. Дикие разговоры об отсутствующих пальцах, о живых кристаллах, и — совсем уже дикость — о том, что Кей это не Кей, а кто-то другой.
Гавана застонал. Она намочила тряпку и снова вытерла ему лицо. Снова она увидела, как его губы задрожали и зашевелились, но слова застряли в горле, забулькали и остались там.
— Он что-то хочет, — сказала она. — О, если бы я знала, что он хочет, если бы я знала, и могла бы побыстрее достать это…
Арманд Блуэтт прислонился к стене возле окна, высунув туда один свой локоть в пальто. Кей знала, что ему там неудобно и что, вероятно у него болят ноги. Но он ни за что не хотел сесть. Он не хотел отходить от окна. А вдруг ему понадобится позвать на помощь. Старый мерзавец вдруг начал бояться ее. Он все еще смотрел на нее маслянистыми глазами и пускал слюни, но он был в ужасе. Ладно, ну его. Никому не нравится, когда ему говорят, что он это другой человек, но в данном случае ее это устраивало. Все что угодно, чтобы сохранять расстояние равное ширине комнаты между нею и Армандом Блуэттом.
— Ты не могла бы оставить это маленькое чудовище в покое, огрызнулся он. — Он все равно умрет.
Она бросила на него недобрый взгляд и ничего не сказала. Молчание продолжалось, прерываемое только болезненным шарканьем ног судьи. Наконец, он сказал:
— Когда мистер Монетр вернется с этими кристаллами, мы быстро узнаем, кто ты такая. И не говори мне снова, что ты не понимаешь о чем идет речь, — рявкнул он.
Она вздохнула.
— Я не знаю. Я бы хотела, чтобы вы перестали так кричать. Вы не можете вытащить из меня информацию, которой у меня нет. А кроме того, этому маленькому человеку плохо.
Судья фыркнул и еще ближе подошел к окну. У нее возник порыв подойти к нему и зарычать. Наверное он пройдет прямо сквозь стену. Но Гавана снова застонал.
— Что ты хочешь, милый? Что ты хочешь?
И тут она замерла. Глубоко внутри своего сознания она почувствовала чье-то присутствие, концепцию связанную каким-то образом с нежной скользящей музыкой, с широким приятным лицом и с хорошей улыбкой. Как если бы ей задан вопрос, на который она молча ответила:
