Когда скрипнула сенная дверь, Спиридон поднял голову и, заметив Буянова, засеменил длинными ногами ему навстречу.
- Дорогой Матвей Никитич, даже глазам своим не верю! - визгливо сиповатым голосом проговорил Лучевников.
Они давно знали друг друга, встречались на базарах и ярмарках. Спиридон несколько раз продавал Буяновым лошадей и всегда при этом до изнеможения торговался за каждую копейку.
- А я вот, любезный Спиридон Егорыч, своим верю. Да и нельзя ошибиться. Все тот же мундирчик, такой жирный, что на мыло пустить можно. Как только тебе не стыдно в этой пакости на люди показываться! Тьфу! плюнув в сторону, проговорил Буянов.
- Мы, Матвей Никитич, народ трудовой, только с пашенки приехали... Это вам, купцам, на рысаках разъезжать. Мы люди махонькие...
- У такого махонького денег-то поди полон сусек, - не унимался Буянов, успевший уже после сна осушить полфляжки.
- Шутите, Матвей Никитич...
- Какие там шутки! Сколько косяков в отгул нынче пустил? Вот скоро много лошадей покупать буду, хотел с тобой потолковать, да ну тебя к черту, ты ведь, когда рядиться начнешь, все жилы вытянешь. А это что за степняк сидит? Может, прасол какой? - спросил Буянов.
- Покупает лошадок, только больше всего темными ночами...
- Вор, значит?
- Да неужто ты его не знаешь? Это же Кодар! - нагнувшись к Буянову, зашептал Спиридон с испуганными, словно стеклянными глазами.
- Так вот он какой! - удивленно протянул Буянов. - В прошлом году на скачках все первые призы взял.
- Так точно. Лошадки у него есть подходящие. Выбор большой, - не унимался Лучевников.
Однако Буянов был иначе настроен и, казалось, не слушал его. В упор рассматривая приподнявшегося со скамьи Кодара, сказал:
- А я, милуша, другое слышал. Его отца зарезали и ограбили. Он свое назад брал и за родителя мстил. Не егози зря...
Лигостаев и Кодар подошли к Буянову.
- Значит, ты сын Куваныша? - протягивая Кодару руку, бесцеремонно спросил Буянов. - Здравствуй.
- Здравствуй. - Кодар пожал руку Буянова и слегка поклонился. Он был высок ростом и могуч в плечах. Смуглое, с крупными чертами лицо его было строгим и красивым. Буянов невольно залюбовался этим степным богатырем. Кирилл лежал в тарантасе и внимательно слушал разговор.
- Знал твоего отца, знал... Беркутбая знаю... Все грызетесь?
- Мы отдельно кочуем. В степи места много, - прикрывая глаза черными ресницами, по-русски отвечал Кодар, скупо и немногословно. Он не любил, когда ему напоминали о его врагах.
- В гости ко мне приезжай, - сказал под конец Буянов и, попрощавшись, уехал.
Ушел и Спиридон Лучевников, так и не узнав, зачем приезжали Буянов и Кодар.
- Сына этого человека я знаю, а купца мало. Он такой, как тебе сказать... - Кодар сморщил лоб, напряженно потер его загорелой ладонью, подбирая слова, продолжал: - Такой склизкий... После него хочется брать кумган и руки мыть. Сына его на скачках видел...
- Этот купец приезжал сватать за сына Маринку, - после минутного раздумья сказал Петр Николаевич.
- Вашу дочь? - Кодар выпрямился всем своим статным телом, широко открыл глаза, но тут же снова прищурил их. И если бы Петр Николаевич внимательно пригляделся, то заметил бы, как изменилось и побледнело лицо Кодара.
- Ты правильно сказал, - продолжал Петр Николаевич. - Он на самом деле, как налим, склизкий.
- Значит, будет свадьба... Он, конечно, богатый...
- До тоя* теперь уже недалеко, - задумчиво ответил Петр Николаевич. Маринка подросла. Как сама захочет... Неволить не стану.
_______________
* Пир, торжество.
- Это правильно! Марина имеет большой ум. Не надо ошибаться. Не надо! - горячо, даже несколько резко проговорил Кодар.
За плетнем послышался конский топот. К воротам на взмыленном стригунке подскакал Сашка и, помахав рукой, крикнул:
- Дядя Петр! Словцо одно хочу вам сказать!
- Можно и два... Что тебе? - подходя к воротам, спросил Петр Николаевич...
- Совсем, дядя Петр, он хворый, кожа да кости, аж сидеть на коне не может.
- Что ж вы решили?
- Маришка сказала, штоб место в амбарушке приготовили, и мы его, как маненько потемнеет, подвезем сюда, - сдерживая разгоряченного скачкой жеребчика, говорил пастушонок.
