Синий фонарь - страница 26

«Издевается», — подумал Саша. Но всмотрелся в человека с ремешком на лбу, все еще стоявшего на краю поляны, и решил, что не издевается: очень уж странно он вглядывался в ночь, этот человек. А в центре поляны вдруг стал виден воткнутый в землю деревянный шест с насаженным на него черепом неизвестного Саше животного — узким и длинным, с мощными челюстями. Собачий? Нет, скорее волчий…

Он решился, вышел из-за дерева и двинулся к желто-красному пятну костра. Шел он покачиваясь — и не понимал почему, а глаза его были прикованы к огню.

Разговоры на поляне сразу смолкли. Все теперь глядели на него, сомнамбулически пересекающего пространство между кромкой леса и костром.

— Стой, — хрипло сказали от столба с черепом.

Он не остановился — к нему подбежали и несколько сильных мужских рук схватили его.

— Ты что здесь делаешь? — спросил голос, который скомандовал ему остановиться.

— Зов услышал, — мрачно и грубо ответил Саша, глядя в землю.

— А, зов… — раздались голоса. Его отпустили, вокруг засмеялись и кто-то сказал:

— Новенький.

Саше подали бутерброд с сыром и стаканчик «тархуна», после чего он оказался немедленно забыт — все вернулись к прерванным было разговорам. Он придвинулся к костру и вдруг вспомнил о своем рюкзаке, оставшемся за деревом. «Черт с ним», — подумал он и занялся бутербродом.

Из-за костра выскользнула девочка в спортивном костюме.

— Я — Лена, — сказала она. — Молодец. Все как надо сделал.

— Слушай, — спросил он, — что здесь происходит? Пикник? Лена подняла обломок толстой ветки, бросила его в костер.

— Погоди, узнаешь.

Она помахала мизинчиком — какой-то совершенно китайский получился жест — и отошла к людям, стоявшим у шеста с черепом.

Сашу дернули за рукав. Он обернулся и вздрогнул: перед ним стоял декан его факультета, крупный специалист в области чего-то такого, что должно было начаться только на следующем курсе, но уже и на этом вызывало чувства, похожие на спазмы надвигающейся тошноты. Саша обомлел, но сказал себе, что декан ведь только на работе начальство, а вечером и ночью — человек и может ездить куда угодно. Вот только невозможно было вспомнить, как его зовут по отчеству.

— Слышь, новенький, — декан явно не узнавал Сашу, — заполни-ка.

В Сашину руку легли разграфленный лист бумаги и ручка. Костер освещал скуластое лицо профессора и надписи на листке; это оказалась обычная анкета. Саша присел на корточки и на колене, кое-как, стал вписывать ответы — где родился, когда, зачем и так далее. Было, конечно, странно заполнять анкету посреди ночного леса, но то, что над головой стояло дневное начальство, каким-то образом уравновешивало ситуацию. Декан ждал, иногда нюхая воздух и заглядывая Саше через плечо. Когда последняя строчка была дописана, он схватил ручку и листок, оскаленно улыбнулся и странной припрыжкой побежал к своей машине, на капоте которой лежала открытая папка.

Пока Саша заполнял анкету, у костра произошли заметные перемены. Люди по-прежнему разговаривали, но голоса их стали какими-то лающими, а движения и жесты плавными и ловкими. Мужчина в вечернем костюме с профессиональной легкостью кувыркался в траве, отбрасывая движениями головы мотающийся галстук; другой замер, как журавль, на одной ноге и молитвенно глядел на Луну, а милиционер, видный сквозь языки огня, стоял на четвереньках и поводил головой. Саша сам стал чувствовать звон в ушах и сухость во рту.

Все это находилось в несомненной, хоть и неясной связи с музыкой: ее темп убыстрялся, и трубы хрипели все тревожней, будто предвещая приближение новой и необычной темы. Музыка ускорялась, воздух вокруг становился густым и горячим — Саша подумал, что еще одна такая минута, и он умрет. Вдруг трубы смолкли на резкой ноте и пронесся воющий удар гонга.

— Эликсир! — приказал полковник.

Саша увидел худую старую женщину в длинном жакете и красных бусах. Она несла баночку, накрытую бумажкой, — в таких продают майонез. Вдруг у шеста с черепом произошло легкое смятение.

— Вот это да, — восхищенно сказал кто-то, — без эликсира…

Саша поглядел туда и увидел следующее: одна из девушек — та, что говорила раньше с человеком в черной куртке, — стояла на коленях и выглядела более чем странно: ее ноги как будто уменьшились, а лицо, наоборот, вытянулось, превратившись в неправдоподобную, страшную до хохота получеловеческую-полуволчью морду.