— Hände hoch! — скомандовал Сергей.
Матросы испуганно повскакали с мест и подняли руки. Тимофей и Петро, остававшиеся за дверью, стояли наготове, чтобы при первом сигнале прийти на помощь Сергею и Федору.
— Что случилось? — спросил долговязый белобрысый матрос.
— Вы арестованы!
— Как это?
— Сейчас поймете. Повернитесь к стене! Кто хоть на пол-оборота повернет голову, ляжет с продырявленным черепом, — приказал Сергей.
Матросов связали и посадили за стол.
— Петро! Тимофей! Заходите! Забирайте из пирамиды винтовки и быстрее, без шума за ребятами!
Через пять минут в вахтенное помещение один за другим стали быстро забегать пленные. А Федор уже спустился в машинное отделение и запустил моторы. Катер начал слегка подрагивать. Федор направился наверх, так и не заметив притаившуюся в углу машинного отделения фигуру.
— У меня все готово, — сказал он, войдя в вахтенное помещение.
— Все в сборе? — спросил Сергей, обводя глазами людей.
— Все.
— Отвязывай, Петро! — крикнул Федор, выходя на палубу.
Катер плавно запрыгал по волнам и стал отходить от причала.
— Не собьемся? — спросил Сергей.
— Не беспокойся: пятнадцать лет плавал на Тихом океане механиком. Ты давай пока в рулевую рубку. Правь в открытое море. Я — в машинное, потом сам за руль.
Бешено взревели моторы. Катер рванулся по морской зыби сквозь хлещущий косой дождь. Вдруг из открытого люка на палубе отделилась тень и метнулась к рулевой рубке.
— Фашист, — догадался Сергей.
Он занес нож, но фашист, ухватил его за горло и, навалившись всей тяжестью, увлек за собой к борту. Сергей вонзил ему в грудь нож. Но поздно — они уже за бортом. Ледяная волна накрыла обоих. Руки фашиста разжались. Когда Сергей вынырнул — вокруг были только холодные волны. Издалека на мгновение послышался рокот мотора. Что было сил Сергей крикнул:
— Братцы-ы-ы!
Но только шум волн был ему ответом. Одежда тянула вниз. Он оглянулся: вблизи сквозь свинцовую мглу блестели огоньки пирса. Сергей поплыл к ним по Волнам к берегу. Вскоре он почувствовал под ногами дно и, дрожа от холода, в изнеможении выполз на берег.
Сергей прилег со стороны моря на холодный, сырой песок, тревожно выжидая: не появится ли кто-нибудь. Но никого не было. Скольких усилий стоил ему эта попытка побега… И вот он снова лежит на этом ненавистном берегу один, мокрый, продрогший. А через несколько часов, может быть, сейчас, его поймают — и тогда смерть в невероятных мучениях. Сергей застонал от отчаяния.
Что делать? Пробираться через материк? Он хорошо знает немецкий язык и может спросить у каких-нибудь жителей дорогу, добраться до вокзала, а там залезть на платформу поезда под брезент военного груза. Но разве так долго пролежишь? А что он будет делать без документов и денег?
Недалеко от пирса в свинцовой мгле виднелось одинокое здание портового пакгауза. Сергей снял тяжелые сапоги, вылил из них воду, обулся и, осторожно двинулся в сторону пакгауза к пристройке для хранения пакли.
«Туда! Спрятаться под самым их носом! Там меньше всего будут искать, — решил он. — Просохнет одежда, а там видно будет».
В пристройке было темно и тихо. Лишь слышался глухой шум моря. Паклю в пристройку привезли месяц назад, и Сергей, который тогда вместе с другими участвовал в разгрузке, запомнил здесь каждый уголок. Он забрался почти под самую крышу. Снял с себя куртку, брюки, белье. Выжал их, снова оделся, и, дрожа от озноба, с головой зарылся в паклю. К рассвету он все же согрелся. Вся ночь прошла в бреду. Ворочаясь с боку на бок, Сергей вновь и вновь перебирал в мыслях только что пережитое, обвиняя себя и Федора в том, что не догадались осмотреть машинное отделение, где скрывался фашист.
«А ребята все-таки ушли. Хорошо!» — думал он.
