– Не лезь к тому болвану, не то заработаешь кнута.
Но все же среди пирующих больше таких, которые веселятся на празднике, любуются-милуются друг с другом, радуются, что они соединены Ладой, потому, люди добрые, им есть за что благодарить ее. Они не замечают других, просто им хорошо вместе.
А ночь плывет и плывет над землей Тиверской, над бурным и быстрым Днестром. Благоухают запахами ранней весны лес и поле, томится разбуженная к жизни земля. И никто не заметил, что, пока их светлые и ясные боги отдыхают где-то за морями-океанами, на земле Тиверской хозяйничает другая сила – Чернобог. Откуда-то издалека, из чужих краев, наслал он в эту землю татей в броне, а те, зная обычаи соседей, что сердца их сегодня смягчены радостью и добром, подкрались к Выпалу и окружили городище и гуляющую на празднике молодежь у леса.
Первыми заметили татей те, кто отошел подальше от костров, чтобы уединиться, но не сразу понял, кто это. Когда же увидели и всполошились, поздно было предупреждать людей. Да и кто бы их услышал, если в поле за Выпалом взлетал над лесом веселый шум. Ни на миг не прекращался задорный смех, рвалась в поднебесье и отдавалась эхом ничем не омраченная человеческая радость. Тогда лишь опамятовались выпальцы, притихли, пораженные, когда обступили их конные тати-чужеземцы, приказали покориться воле победителей, а руки подставить для пут и вериг.
– Не поддавайтесь! – первым опомнился Мстивой. – Молодцы, мужи! Хватайте дрючья и защищайтесь!
Поднялся крик, громкий и отчаянный, что, наверное, не только Выпал, весь мир должен был услышать его и пробудиться. Кто-то схватился за колья, кто-то приказывал девушкам и молодицам прятаться и не мешать. Но что палица против стрелы и меча, что отчаяние против ратной силы? Кто-то и правда яростно защищал себя, свою ладу, кому-то посчастливилось, воспользовавшись суматохой, пробиться сквозь ряды нападающих и скрыться в лесу. Но таких было немного, и не всех спасла темнота. Один затихал, схваченный за горло петлей, другой умирал от удара мечом или стрелы.
Гонцы прибывали и прибывали в Черн, и все с понизовья.
– Беда, княже! – кричали. – Ромеи вторглись в Тиверскую землю!
– Налетают коршунами, грабят и сжигают селения, людей берут в полон, угоняют скот.
Верить не хотелось, но и нельзя было не доверять вестникам. Это же не один и не два гонца прискакали и нагнали страху. Вон их сколько, вестников печали. Однако почему прибывают только из ближних весей, городищ те поселяне, которым удалось вырваться из лап захватчиков? Где же вести и гонцы с границ земли Тиверской, от тех, кто должен сообщить о нападении ромеев и сколько их? Только ли падкие до поживы тати это или палатийское войско императора?
Распускать, не разобравшись, тревожные вести не следовало, однако и молчать было нельзя. Волот давно подал выжу по округе дымом, послал гонцов. Тем весям, которые прилегали к городку Бикуши, велел собраться в тысячи и идти в Понизовье. Тем, которые стояли ближе к Пруту, приказал двигаться вдоль реки. Тысяцкие знают, почему так надо действовать: во-первых, чтобы не разминуться с врагом и не дать ему проникнуть дальше на север незамеченным, а во-вторых, чтобы и самим не очутиться в ловушке. А уже в Подунавье они сойдутся, если будет такая необходимость, и начнут действовать заодно. А до тех пор должны быть осмотрительными.
В одном сомневался князь, не зная, как поступить: посылать ли гонца к князю Добриту, как к старшему в земле Трояновой, уведомлять его об этом или воздержаться. А соседи, хотя бы и уличи? Уверен, они должны знать, что произошло. Они рядом, это горе не только тиверское, но и их поселения может зацепить беда своим черным крылом.
Да, уличей необходимо оповестить, и немедленно, тем более что это сделать просто – пошлет гонца за Днестр, и все, а уж дальше они сами понесут весть от веси к веси. Князя же Добрита пока беспокоить не будет. В Волын, к дулебам, обратится лишь тогда, когда будет точно знать: это не разбой, это война.
Кони давно оседланы и воины в броне. Вон сколько собралось их, хотя здесь мужи только от острога и соседних селений. С ближних земель люди еще не прибыли, оттуда их будет очень много.
