Атемплар откровенно наслаждался прогулкой. Теплый солнечный день, свежая зелень, яркая, сочная, чистый воздух — что может быть лучше. И хорошая компания… Он ранее не встречался с Родом и теперь был рад возможности познакомиться с живой легендой Ордена. Поговаривали, что Род был порядочной задницей, и его работа — работа, может, и необходимая, но очень уж грязная — наложила на него свой отпечаток. Тем не менее между двумя мужчинами сразу сложились неплохие отношения. Может, еще и потому, что Красноглазый, работой которого было, по сути, узаконенное убийство, в полной мере владел редким искусством вести беседу так, как это требуется собеседнику. Молодому темплару требовалась просто компания — и он эту компанию получил. Юноша нравился Роду, напоминая его самого в молодости… Наверное, все люди в определенный момент жизни, приходящий вместе с сединой и морщинами, начинают видеть в окружающих себя. Себя — более успешного, более удачливого. Мудр тот, кто смотрит на молодых без зависти, с тихой, но искренней радостью.
Красноглазый видел слишком много смертей — а потому умел любить жизнь.
Атемплар… тот, кто знал иерархию Ордена, понял бы, что юноша только-только покинул стены одной из орденских твердынь, получив вожделенный алый плащ, символ закона и мира. Там, где служители были воинами, экзекуторы — палачами, а инквизиторы — судьями, темплары были воплощением справедливости и благородства. Помогать обиженным, защищать слабых — в этом было их призвание. Обычно темплары путешествовали в одиночку — в поисках достойных дел. И сами решали, какое счесть для себя достойным. Если на судилище присутствовал темплар — это считалось добрым знаком, и, бывало, к их слову прислушивались даже грозные инквизиторы. В общем, юноша только начал свой путь, оставив за плечами долгие годы обучения и тренировок, закаливших его тело. Теперь ему предстояло закалять душу, предстояло понять, что справедливость — понятие относительное и то, что будет правильно по отношению ко многим, может выглядеть настоящей жестокостью применительно к кому-то одному. Понять, что принцип «меньшего зла», столь рьяно отвергаемого молодостью, на самом деле вечен, как сама земля. Всегда приходится жертвовать чем-то во имя идеалов, во имя более важного, более нужного. Эта старая истина старательно вкладывалась в головы всех послушников Ордена, независимо от того, кем им предстояло стать — обычными служителями, закованными в сталь темпларами, вершащими суд инквизиторами, приводящими приговоры в исполнение экзекуторами или… впрочем, о существовании иных категорий исполнителей Ордена простолюдины и большая часть людей рангом повыше даже не догадывались. Но это будет потом — а пока молодой темплар наслаждался внезапно обретенной свободой, одновременно испытывая гордость от важности возложенной на него задачи. И отчаянно нуждался в слушателе.
— Жители отнюдь не кажутся огорченными… я думал, что приезд инквизитора вызовет страх…
— Не совсем так, — усмехнулся Род. — Сейчас каждый из них точно знает, что инквизитор приехал не по его душу. Это раз. И они не в восторге от того, что в этой деревеньке завелась ведьма. Это два.
— Но ведь она — одна из них.
— Была, до тех пор, пока не стало ясно, что она ведьма. Она вне закона, Шенк, она это знает… и они это знают. Как только эта женщина исчезнет, здесь все снова войдет в привычную колею. Болотные жители, друг мой, любят свое болото… и не любят тех, кто нарушает их покой.
— Уж кто его нарушает, так это мы, — рассмеялся темплар, тряхнув головой. Но Род не принял шутки.
— Мы чистим болото, убираем грязь, лишнюю тину… и то, что угрожает спокойствию лягушек. Поэтому сейчас они улыбаются нам и приветствуют нас. Но запомни, мой юный друг, простую истину, которую вам наверняка не говорили. Пока ты лягушек защищаешь, они готовы квакать для тебя… но если ты тронешь одну из них — они тебя растерзают.
— Лягушки?
— Они самые. — Род был сама серьезность. — Нет ничего страшнее таких вот лягушек, парень. Ты один, а их — тысячи.
— Ты хочешь сказать, что я обязан отдать голос за то, чтобы казнить ее?
