— Ты лекарка, бабушка? — спросил Шенк, хотя кем она еще могла быть? Не служанкой же из гостиничной обслуги, готовой за соответствующую плату удовлетворить любые пожелания клиента. Обычно слово «любые» подразумевало довольно ограниченный перечень желаний, в основном плотских.
— Да, милок. — Голос бабки был на удивление чист, никакого старческого шамканья и сипения. — Я уж годков с полсотни целительством занимаюсь.
— Мой друг… умирает.
Вряд ли это было тайной для самого Франа. Он ведь прошел ту же школу, что и темплар, лишь в самом конце обучения, когда стало ясно, что из молодого Шенка получится неплохой рыцарь в алом, а из способного к языкам и иным наукам Франа может выйти отменный судья, они стали посещать разные занятия. Инквизитор знал, что такое гангрена, и не мог не понимать, что осталось ему не так много.
— Вижу, — бросила старуха, кивая мальчугану, который тут же водрузил на стол здоровенный баул, явно, судя по запаху, набитый разными лекарственными снадобьями. — Шел бы ты отсюда, воин, сейчас моя работа будет.
— Он выживет?
Старуха сверкнула в его сторону глазами.
— Все в руках Света, парень. И не думаешь же ты, что я могу ответить, даже не осмотрев его. Иди, иди… не мешай. И мальчишку забери, лекарское искусство в зрителях не нуждается.
— А… — Его взгляд метнулся в сторону девочки.
— Вампирка… — скривилась старуха. — Ну и… компания у тебя, темплар. Пусть остается, она мне не помешает. Долго стоять еще будешь?
Он плотно затворил за собой дверь. Позади послышалось осторожное покашливание. Шенк обернулся — мальчишка, покинувший комнату сразу, как только лекарка высказала такое желание.
— Она вправду лучшая, — сообщил пацан. — Стольких излечила, почитай что с самой Тьмы вытянула. Говорят, она настоящая ведь…
Он замер на полуслове, вдруг сообразив, кому это говорит.
— Держи. — Шенк протянул пацану серебряную монету; наверное, тот за всю свою жизнь не держал в руках таких денег. — Благодарю тебя за помощь.
Конечно, благородству темпларов верили, но полновесная серебряная монета, по мнению мальчишки, была той вещью, которую иной богатей вполне мог бы заменить крепким подзатыльником, да еще и пнуть в придачу. А потому, ухватив блестящий кругляш с отчеканенным на нем изображением филина, бесконечно счастливый пацан тут же метнулся к двери, и спустя мгновение его деревянные башмаки уже топали вниз по лестнице. А Шенк прислонился к стене и принялся ждать.
Ожидание оказалось довольно долгим. Из-за стены доносилось бормотанье, накатывали волны странных запахов, несколько раз темплар явственно ощутил использование магии — серьезной магии, не простых заклятий на закрытие ран. Его учили видеть такие вещи — не глазами, чем-то иным. Старуха была ведьмой — и не из слабых. Уже и день начал клониться к закату, когда скрипнула, открываясь, дверь и она появилась на пороге. Выглядела бабка безмерно усталой.
— Иди к нему, темплар, — тихо сказала она. — И прощайся.
— Он… — еще не веря собственным ушам, начал было Шейк, но договорить ему целительница не дала.
— Не в силах человеческих… — она посмотрела ему прямо в глаза, и понимающе усмехнулась, — или в ведьминских вытянуть его оттуда, куда он уже уходит. Если бы дня три, а лучше четыре назад, тогда, возможно, я бы сумела помочь. Яд уже проник в его кровь, и теперь… Я забрала у него боль, темплар, он уйдет легко. Прости, это все, что я могла. Ежели теперь благородный рыцарь алого плаща пожелает, можешь кликать стражу. Убегать не буду.
Шенк достал золотую монету — их оставалось совсем немного.
— Вот, возьми, бабушка. И благодарю тебя… верю, старалась. Значит, отвернулась от него Святая Сикста.
— Не нужны мне деньги твои, темплар. Я беру лишь с тех, кому сумела помочь. А Сикста… она была рядом с ним, алый. Без святой поддержки он умер бы еще вчера. Он очень сильный человек, темплар, даром что тощ. Иди, ему немного осталось.
Фран лежал на кровати — бледный, чудовищно изуродованный, но единственный уцелевший глаз смотрел спокойно. Грязная тряпка с культи была снята, заменена чистой повязкой. В воздухе стоял тяжелый дух лекарственных трав.
