«Так…»
Я отворачиваюсь и прижимаюсь лбом к стеклу. Молния прорезает сумерки. На сотую долю секунды океан становится белым как смерть, и можно подумать, что мы герои дешевых манга[2] Хиро Танигучи.
«Тын-тын-тыры-дын», — ругается отец, кладя руку на переключатель скоростей, и дает задний ход.
«Не та дорога. Мы пропустили наш поворот».
Я машинально отвечаю, произнося первое, что пришло в голову, а сам думаю о телефонном звонке. Точнее, о том человеке, с которым я только что говорил. О том, чье дыхание я так и не услышал в трубке.
Я думаю.
О моей маме.
И тут дают ток. Цепочка уличных фонарей на разделительной полосе теперь мигает мутным от дождя желтоватым светом. Эти огни как будто блуждают в тумане, и все вокруг пропитано какой-то унылой, мрачной тайной, как на похоронах.
«А почему мы просто не развернулись?» — подаю я голос.
«Потому что здесь нельзя просто развернуться. Даниэль, только не прикидывайся дураком, я тебя прошу!»
Ну, вот.
У нас всегда так.
Не скажу, что это прикольно, но и ничего особенно удручающего я в этом тоже не нахожу. Может, потому что я другого не знаю.
Отец биолог, специалист по морским организмам. Он аккредитован при каком-то Центре не то национальных научных исследований, не то международных научных исследований, не то мировых научных исследований, не то галактических… Ну, вы поняли. Занимается проблемами воспроизводства живых организмов в естественной среде обитания, конкретнее, репродукцией планктона, а также влиянием загрязнения окружающей среды на миграционное поведение животных, занесенных в Красную книгу.
Каждые полгода он переезжает от одного аквариума к другому. Каждые полгода мы собираем свои пожитки и двигаем к северу. С каждым разом, чем севернее мы оказываемся, океан становится все темнее и беспокойнее. Прям, как я.
Отец занят только своей работой. Каждый вечер он запирается у себя в кабинете и заполняет целые пачки бумаг какими-то отчетами, таблицами и графическими схемами. Это называется регистрировать результаты практических наблюдений. Утром, в шесть, отец уже на ногах. Он пьет кофе на кухне и одновременно штудирует свои справочники по специальности с блокнотом в руке.
В первый раз я встречаю его — на встречу это, правда, мало похоже, скорее, на открытие или откровение — в ту самую секунду, когда наша машина перестает сдавать назад.
Мы едем вдоль океанского пляжа, по набережной. Мимо пробегают чередой темные скамейки. Развернувшись, отец нажимает на педаль газа и въезжает на нужную улицу, ту, что мы пропустили. «Я так и знал! — говорит он. — Я же всегда знал, что это здесь, и проехал. Что вдруг на меня нашло?!»
И тут я вытаращиваю глаза. Там, на скамейке: там кто-то сидит!
Это человек!
Ведь льет же как из ведра…
Будь мы в другом, параллельном, идеальном мире, я бы сейчас повернулся и сказал отцу: «Эй, посмотри! Вон там, ты видел? Там кто-то сидит под дождем, совсем один!» Но в этом мире всегда есть вещи, о которых лучше промолчать, оставив все при себе. Не потому, что это необъяснимо. И не потому, что тебя не поймут. Просто у этого типа вместо головы бумажный пакет. Наверное, из-за дождя.
Я едва не сворачиваю шею, чтобы не потерять человека из виду. Заметно, что пакет протекает, промок, он дырявый, ничтожный. Странный человек сидит и не шевелится. Вокруг потоп, а ему нипочем.
План любого типичного городка наподобие Г. я могу нарисовать с закрытыми глазами. Я видел тысячи таких населенных пунктов, миллионы. Набережная-бульвар, ажурные оградки вокруг деревьев, жилые дома и небольшие магазины, фасадами выходящие на океан. Здания в четыре-пять этажей, не выше, с домофонами, довольно милые. В витринах лавок одежды футболки с надписями «Я слишком велика для Японии!», «Прости, что я так fucking привлекательна!», «Ты хочешь быть моим папочкой?». Рядом женские салоны-парикмахерские; убогие ресторанчики в ряд, пустующие по девять месяцев в году. Старушки, продавщицы цветов. Серые улицы, островерхие крыши, убитые окна, словно за железными занавесами. Церковь какая-нибудь, обычно старинная, редко современной постройки. Рынок и базарный день по средам. А бывает так, что и этого нет. Тогда надо срочно рулить в соседний городок. Ну и конечно, мелкие сувенирные лавочки со всякой местной ерундой. Например, водостойкими часы, которые не идут. Акульими зубами. Моделями штормовых буев в масштабе один к тридцати восьми. Деревянным корабликом с ртутным барометром и изображением капитана вместо индикатора, который улыбается в ясную погоду. Танцующими на подставках резиновыми рыбами, которые поют пошловатые попсовые песни. И всякие другие заведения в том же духе. Мастерские по ремонту электробытовой техники: «Мы починим ваш компьютер, а заодно и телевизор, с нами у вас не будет проблем, доверьтесь нам, так будет лучше для всех». Магазин, где продается все для виндсерфинга, водные лыжи. Газетный киоск.
