– Меня деньги твоего отца не колышут. Ни черные, ни белые. Сожалею, что разочаровал. Может, думаешь, что я грабитель?
– По-моему, нет. Но на всякий случай, – засмеялась Росана.
Было решено, что Росана купит билет со скидкой, не из жадности, а по причине запоздалых угрызений. Однако начиная с четырнадцати лет там всех стригли под одну гребенку, иными словами, для всех билет стоил пятьсот песет. Замысел, конечно, дурацкий, потому что девочке можно было дать и вдвое больше, а до моей совести никому никакого дела, тут уж как Бог рассудит: посмотрит на это хорошо, значит, нечего беспокоиться, а плохо – пиши пропало и прощения проси у самого Папы Римского. Но я успокоил себя – она в том возрасте, когда, по крайней мере в бассейне, скидок не делают.
После кассы мы разделились. Она пошла в женскую раздевалку, а я – в соответствующую моему полу, где всегда пахнет грязными ногами и перепрелым потом, – два из многочисленных неприятных спутников спорта, – что, кстати, свидетельствует о недостатке гигиены. Плавки были уже на мне, и потому я прошел через мерзкое помещение не мешкая, обходя лужи на полу. За дверью были лужайки и народу оказалось немного. Я ждал минут десять, и тут явилась Росана в бикини.
В моем жалком существовании было несколько возвышенных моментов. В детстве, когда мне на день Волхвов подарили сразу Madelman – черного пирата и Madelman – водолаза. В отрочестве, когда, сдав экзамен на бакалавра по биологии, мы сожгли все учебники, тетради с записями и изображение нашего учителя. А во всей остальной жизни – момент, когда Росана возникла у меня перед глазами, будто из раковины, которая в свою очередь только что появилась из воды. Как никогда, она была в этот момент похожа на Венеру Боттичелли, только поменьше мяса, потому что во времена Боттичелли Венеры ели не обезжиренный йогурт, а сало ломтями и прочую гадость. С трудом вспоминаю: бикини было розового цвета, а я подумал, что ничего не сделал, чтобы завоевать ее. Я всегда считал самым лучшим и самым ценным то, чего ты недостоин. То, что ты заслужил, слишком пропитано тобою и тебе уже ни к чему.
– Ну как? – прозвенел ее голос.
– Сказать, что чувствую?
– Ради этого все и делается.
– Я понимаю жениха твоей сестры. Но это ты и сама знаешь. Ты слышала про такого – Боттичелли?
– Нет. А должна бы?
– Не обязательно. В другой жизни ты заставляла его рисовать тебя на всех картинах. Но если ты будешь помнить всех, кто тебя любит, у тебя не хватит времени на свои дела.
– Попробую поверить.
– Ты и так веришь, и правильно делаешь. Когда-нибудь ты станешь не такой красивой, у тебя будет рак, и тогда ты не сможешь верить тому, что тебе будут говорить.
– Как зловеще.
– Carpe diem. Если такое скажет Гарсиласо-де-ла-Вега в сиреневой версии, всем покажется прелестным. А если говоришь так, как есть, называют зловещим.
– Я проходила Гарсиласо в восьмом.
– Все-то ты проходила в восьмом.
– Не все.
– Больше вопросов не задаю. На солнце или в тени? Лично я солнце ненавижу.
– Мне все равно. Я не загорать пришла.
Мы поискали место под деревом. Росана расстелила полотенце и легла на него. Я снял брюки, но майку оставил и сел на сложенное вдвое полотенце.
– Ты купаешься в майке? – спросила она.
– Едва ли я буду купаться. В бассейнах полно мочи и грибка.
– Послушай, а тебе что-нибудь на свете нравится?
– Мне нравится фигурное катание и художественная гимнастика. Смотреть, конечно, а не заниматься. Еще мне нравится крепко спать, когда получается. И нравишься ты.
– Спасибо. Ты мне тоже нравишься. Может, потому, что не такой, как Борха.
– Может. Но есть и другие варианты. Тебе не встречались типы – у них все квадратное, часы подводника, напомаженные волосы и рубашка цвета мяты от Burberrys?
– Начо, муж Летисии. Еще он прыгает с парашютом. И если проходит мимо зеркала, всегда смотрится.
– И?…
– Полный мудак.
– Считается, что тебе не положено говорить таких слов.
– Считается, что мне не положено ходить в бассейн с незнакомым взрослым мужчиной, которому я к тому же так нравлюсь. – Росана лениво перевернулась на другой бок.
– Разумеется, не положено. Я не собирался исправлять тебя, я просто удивился. На мой вкус – лучше так. Хорошие девочки невыносимы.
